Пятница, 29.03.2024, 13:14
Приветствую Вас Абитуриент | RSS
Главная | Форум | Регистрация | Вход
[ Новые сообщения · Участники · Правила форума · Поиск · RSS ]
  • Страница 2 из 2
  • «
  • 1
  • 2
Модератор форума: Kuznecov, Татаренко  
Форум » Общий раздел » Общий раздел » Мы из Черниговского лётного! (Наша книга ушла в строевые полки истребительной авиации.)
Мы из Черниговского лётного!
IrinabrookДата: Понедельник, 14.01.2013, 13:37 | Сообщение # 16
Курсант
Группа: Пользователи
Сообщений: 1
Репутация: 0
Статус: Offline
Помогите найти Нурбалата Топаева он мне близкий друг. Но связь с ним потеряна уже лет так 10. Когда вместе летали но потом я уехал в иваново и связь потерялась. Если кто с ним общаеться скажите что он мне еще 80 копеек должен он поймет кто это)
 
СтасДата: Четверг, 03.12.2015, 04:15 | Сообщение # 17
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
Цитата Irinabrook
Помогите найти Нурбалата Топаева


Добавлено (17.01.2013, 17:17)
---------------------------------------------
Номер телефона передаю через Василия. Поговорил с Нурбулатом. Он тоже разыскивал друга, но безуспешно.  А виртуальной сетью не рыбачит. У них всё хорошо. Нарезают ночью в СМУ. Получили ещё крылатые машины. Летают все те ребята, с которыми я виделся после парада. Трагедия  с Ан-72 произошла без участия его людей. Антонов летел  по гражданской линии.  Нурбулат закрыл полёты на авиабазе по метеоусловиям за час до катастрофы. Хватило мудрости и опыта. Я долго не был на форуме по техническим причинам. Извиняюсь за задержку.

Добавлено (27.02.2014, 12:50)
---------------------------------------------
Впечатления от недавней поездки. Попробую прикрепить.

Когда к началу февраля зима уже кажется оскорбительно долгой
и опять очень холодной; когда, избежав английского слова «сплин», мы признаём,
что зимняя хандра выжрала в кладовых нашей души все запасы милых сердцу
радостей, отложенных там  ласковыми
летними вечерами; когда надоедает доказывать кому-то своё право жить в мире,
где совесть твоя не была бы больна; когда хочется на рассвете пристроиться
ведомым к самолёту Экзюпери, увидеть его развевающийся на ветру белый шёлковый
шарф, широкую улыбку, умытую первыми лучами восходящего солнца, поднятую в
приветствии руку, одетую в кожаную лётную перчатку и улететь за ним на
маленькую зелёную планету, освещённую разноцветными небесными светилами и тихо
плывущую по бескрайним просторам космоса вдалеке от сумрачных планет-гигантов, тогда
вдруг неразгаданною волею судьбы рука останавливается в определённой точке на
карте твоей жизни, ладонь покорно кликает по «мышке», набирает в поисковике

Александр
Розенбаум


и снова кликает.

На
официальном сайте открывается афиша. По плану гастролей у него седьмого февраля
концерт в Самаре. Это рядом с Казахстаном. От Астаны полтора суток на поезде. Я
не раздумывал над этой информацией. Я её просто принял, как принимают протянутую
руку, увязнув в яме с липкой глиной. Позвонил младшему зятю. Он с сестрою моей
жены

живёт в Кинели,
городе-спутнике Самары. В холодную февральскую полночь радушные
проводницы приняли меня в тёплый уютный вагон белорусского поезда и он увёз
меня от этой тягучей обыденности, завораживающе постукивая колёсами  на стыках рельсов.

В Самаре
мороз. Лицо онемело после пробежки по городу при морозе в двадцать с лишним
градусов. На маленьком пятачке возле турникета служебного входа самарской
филармонии я отогрелся несколько минут и тогда уже обратился к дежурному
вахтёру с просьбой связать меня с кем-нибудь из команды Розенбаума.  Пока я ожидал, на тёплом пятачке появилась взволнованная
женщина лет сорока пяти с приятными мягкими чертами лица           . Она тоже обратилась к вахтёру с просьбой передать письмо
Александру Розенбауму. Вскоре к турникету подошёл высокий стройный парень, взял
письмо у женщины и пригласил меня пройти с ним наверх. Мы поднялись по лестнице
на второй этаж и там нас встретил администратор артиста. Наверное, не человек.
Наверное, безотказный и надёжный часовой механизм. Лет пятидесяти с небольшим.
Чёрный костюм, чёрная рубашка, чёрные волосы вокруг незапоминающегося, чисто
выбритого лица. Но взгляд тёмных, блестящих энергией глаз прямой и считывающий
с лица информацию, как у пограничника на паспортном контроле в аэропорту. И
вопросы чёткие, требующие точного ответа. Я ответил. Очень коротко. Несколькими
словами.

Мужчина кивком головы обозначил окончание разговора и, унося
с собою письмо, направился к одной из одинаковых в этом узком коридоре дверей,
сказав только одно обнадёживающее слово:

-  Подождите.

В небольшом
холле двое парней, в том числе и тот, который приходил за мной, наскоро
перекусывали у столика, стоявшего рядом с десятком упаковок пластиковых бутылок
с водою, сложенных на полу у стены. Они даже успели предложить мне попить воды,
запивая кефиром какую-то закуску. Я отказался.

Администратор
появился через минуту и, быстро подойдя ко мне, произнёс, убедительно глядя в
глаза:

-  Пройдите. Только не долго.

Я взялся за
ручку немного приоткрытой двери, открыл её пошире и шагнул в комнату. Я не
поздоровался с ним. Прикрыл за собою дверь и осмотрелся. Совсем узкая и
небольшая комната. Ещё более узкой она казалась из-за того, что вдоль стены
напротив стояли два объёмных кресла и такой же диван – когда-то довольно
хороший стандартный мягкий уголок постсоветского дизайна. В итоге свободным оставался
лишь узкий проход  не шире одного шага. На
диване стояла  большая  тарелка с нарезкой отварной ветчины, укутанная
в пищевую плёнку и ваза с рядовыми яблоками, апельсином и непрезентабельными  причерневшими бананами. Здесь же была пара пол-литровых
бутылок с водою из тех, что я видел в холле. Было понятно, что нормально поесть
у людей сегодня не получалось. Я стоял неподвижно. На душе было легко от всей
этой простоты ситуации. И потом, я знал к какому человеку я пришёл и был
абсолютно спокоен. Я старался не смотреть в упор на его голый череп, чтобы мой
взгляд его не беспокоил. Александр Розенбаум был внизу у моих ног. Мои башмаки
были в метре у его лица и я не хотел переступить ими, чтобы и они не отвлекали
его. Александр Яковлевич сидел на краешке низкого кресла, согнувшись вперёд к
коленям, так, что подбородок едва не касался положенной на них левой руки и
читал письмо. Правая рука, державшая письмо далековато от глаз, была опущена
почти до пола.

Ему
понадобилось не меньше минуты, чтобы дочитать письмо. Мы уже довольно долго
были в одной малюсенькой комнате, но я ещё не видел его лица. Только сжавшуюся
почти до позы эмбриона  фигуру у моих ног
и голый череп, на котором годы уже оставили свой невозмутимый след. А он видел
краем глаза лишь мои ботинки. Но вот он, наконец, дочитал, пружинисто встал и
оказался близко лицом к лицу со мною. Его радушная улыбка и взгляд тёплых
блестящих глаз излучали столько доброго расположения, как будто он увидел
своего давнего хорошего друга. Этому человеку совершенно не жаль расточать своё
тепло и удивительную приветливость абсолютно незнакомым людям.  Как редко мы встречаем такое мужское
поведение в нашей жизни, считая более правильным  смотреть на незнакомого человека  через непробиваемость пластикового щита
недоверия.

Моя рука
надолго застряла в его тёплой ладони. Я тоже радостно улыбался ему в ответ и,
наконец, поздоровался:

-  Здравствуйте!

Я назвал своё имя и фамилию и продолжил:

-
Наверное, неправильно грузить Вас какими-нибудь проблемами перед
концертом? Или у Вас уже иммунитет выработался? – сказал я, помогая ему
переключиться с прочтения письма на мой визит.

-  Ну, это смотря какие у Вас проблемы.

Он отпустил мою руку и, широко улыбаясь, жестом пригласил
пройти дальше по узкому проходу.

-  Нет-нет! Никаких проблем. Можно рассматривать
мой визит в качестве обратной связи со зрителями.

Александр Яковлевич, удовлетворённо кивая
головой и продолжая тепло улыбаться, сел в кресло, удобно расправив спину, а я
присел напротив него на небольшой кожаный стул-вертушку.

-  Пожалуйста, не пытайтесь меня припомнить.
Наша встреча в Афганистане была слишком короткой, чтобы Вы вот так вот просто
могли о ней вспомнить.

-  Нет-нет!
Не буду пытаться, - замахав перед лицом руками и широко улыбаясь,
согласился он.

Я
почувствовал между нами такую тёплую доверительную связь, что теперь уже
совершенно спокойно, стараясь только говорить коротко и лаконично, продолжил:

-  Я привёз Вам привет от ветеранов нашего
полка. Вчера говорил с ребятами по скайпу. И ещё хочу подарить книгу нашего
выпуска лётного училища. Там замечательные стихи наших лётчиков-поэтов,
воспоминания, размышления за жизнь и серия моих произведений на основе
афганского дневника, в том числе и рассказ о нашей с Вами встрече. Вам, как
творческому человеку, может оказаться интересным взгляд на те события из кабины
истребителя.

Он принял
из моих рук увесистую книгу, открыл её быстро в нескольких местах, поблагодарил
и сказал:

-  Очень даже интересно! Как раз сейчас на
гастролях и буду читать.

А потом вернул мне книгу и, незаметно перейдя на «ты»,
попросил:

-  Подпиши её для меня.

Я достал ручку и пристроил книгу на какой-то приставке,
открыв титульный лист.

Розенбаум тем временем почему-то спросил ещё раз:

-  Так ты из Астаны?

-  Да.

-  Ты вертолётчик?

Я поднял на него глаза, взглянул прямо в лицо и спокойно
сказал:

-  Я истребитель.

Он так же, глядя мне прямо в глаза, утвердительно кивнул
головою, давая понять,

что он всё уяснил.

Стараясь в
не очень удобном положении держать строчку ровно, я написал то, что в тот
момент чувствовал: «Александру Розенбауму в память о мужском рукопожатии,
случившемся на дорогах Афганистана». А потом открыл книгу на своих рассказах и
записал номер телефона. В комнату вошёл администратор. Александр Яковлевич
мгновенно встал с дивана, обозначая, что разговор окончен. Видимо им на
администратора была возложена обязанность неукоснительно следовать
установленному плану работы и он же сам вынужден был в точности соблюдать все
его сигналы.

Мы стояли лицом к лицу в тесном проходе. Снова долгое тёплое
рукопожатие. Вложив подписанную книгу в пластиковый файл и возвращая её
Розенбауму, я не удержался всё-таки от небольшого реверанса:

-  Александр Яковлевич, Вы человек публичный. У
вас в воображении есть какой- то образ самого себя. Я записал там свой номер
телефона. Если Вам не понравится, каким я изобразил Вас в своём рассказе, то
позвоните и я сотру его к чёртовой матери!

То, что он ответил и то, как он это сделал, меня в тот
момент поразило. Не задумываясь ни на мгновение, обращаясь ко мне на «ты» и по
имени, он спокойно но категорично отрезал:

-  Что ты! Что ты, Стас? Как я смею?!

И тут же, обращаясь к администратору, сказал:

-  Надо сделать человеку место в зале!

-  Нет-нет! – поспешил я его остановить, - у
меня есть билет.

И, стараясь закончить разговор на весёлой ноте, под их
улыбки, рукопожатия и одобрительные кивки, я не слишком оригинально
отрекомендовался:

-  Перефразируя Конан Дойла, могу сказать, что
человек я небогатый, но у меня всегда найдётся немного денег, чтобы взять билет
на концерт Розенбаума.

-  Ну, что же. Хорошо. Тогда всё.

-  Всё!

Я отпустил его руку, сделал
полшага и очутился в коридоре. Внизу на вопрос взволнованной женщины я ответил,
что её письмо Александр Яковлевич точно прочитал, выскочил на улицу, быстро
обошёл филармонию, протиснулся сквозь  рамку на входе и поспешил в гардероб. На это
ушло не больше пяти минут. Но когда я поднялся по лестнице на второй ярус
старинного фойе, где с собиравшимися на концерт зрителями соседствовали
огромные, свисающие с потолка люстры, свозь закрытые двери зрительного зала уже
доносился голос Розенбаума, который пробовал микрофоны и регулировал со
звукорежиссёром звучание в зале, пропевая отрывки из какой-то незнакомой мне
песни.

Народу было мало. Я волновался за любимого артиста. Концерт
в огромном зале самарской филармонии должен был начаться в семь часов вечера. А
в восемь пятнадцать должна была начаться по телевизионным каналам прямая
трансляция открытия долгожданных Олимпийских игр. А если зал окажется пустой?

Минут через
десять народу прибавилось. Я подошёл к краю балкона  и взглянул вниз, где на входе в фойе была
установлена рамка металлоискателя. Народ вливался под своды филармонии
непрерывным потоком. Пусто не будет. Прозвенел первый звонок, распахнулись
двери зрительного зала и я поспешил познакомиться с его внутренним убранством.
Моё место оказалось расположено очень удобно и я мысленно поблагодарил зятя за
заранее взятый им билет.

К третьему
звонку зал филармонии был забит битком. Какой я наивный. Боялся, что открытие
олимпиады помешает Розенбауму собрать зрителей на свой концерт. Ровно в назначенное
время он вышел на сцену, поклонился, поблагодарил за аншлаг, выразил надежду,
что открытие олимпиады все желающие смогут посмотреть в записи и начал
потихоньку разогревать зрителя первыми песнями и стихами. На сцене он выглядел
моложе и ярче, чем при нашей с ним встрече полчаса назад и я поражался
энергетике этого шестидесятидвухлетнего мужчины, который пел и читал свои стихи
так, что всех зрителей в зале от внутреннего резонанса просто таскало из
стороны в сторону! Поразительный мужской сильный юмор и здоровая ирония в
стихах. Удивительно крепкий слог, точная мысль, всюду и везде несущая простую и
понятную мужественную мужскою мужественностью философию жизни. Овации после
удивительных новых и прекрасных старых песен. И стоя весь зал слушал гениальный
реквием о полуторке на дороге жизни в честь семидесятилетия снятия блокады
Ленинграда! И потом тоже стоя монолог пилота «чёрного тюльпана».  И снова жгучие и смелые стихи и песни.
Лирические, трагические или открыто издевающиеся над смертью сценарии, когда
мужчина не захнычет и не задрожит, а весело посмеётся ей в лицо, потратив на
это свой последний вздох. Значимо то, что сделает мужчина при этой жизни. Всё,
что будет дальше – каждый знает сам. Об этом и говорить нет смысла.

Трёхчасовой
концерт с небольшим антрактом сотворил со зрителями невиданную мною раньше
трансформацию. В антракте я внимательно вглядывался в разгорячённые лица людей.
Прежде всего, меня поразил сам состав зрителей. Практически половину из них
составляли крепкие красивые мужчины от лет тридцати до пятидесяти.  Много было и тех, что помоложе. И немного
старше. Я видел, как в эти такие редкие для них минуты жизни они ходят, не в
силах стоять на месте и прислушиваются к тому, что Александр Розенбаум сказал
им про них самих. Сами ведь они не смеют говорить об этом! Поэтому-то они так
его и любят! Это он своим магнетизмом проникает сквозь кирзовый бронежилет их
кожи, прикрывающий их ранимые, спрятавшиеся в глубине груди сердца и они вдруг
начинают слышать их – свои лишённые права голоса мужские сердца.  И вот сейчас, в эти драгоценные минуты, никто
не смеет отнять у него гордость за то, что он мужчина! Не смеет это сделать
сейчас всегда всеми недовольная
начальница или шеф, вечно озабоченный погоней за успехом и тоже
закрывший своё сердце толстым кирзовым жилетом. Не смеет этого сделать
потерявшая вкус жизни тёща, жалостливая в своём беспокойстве старушка мать или
злобная бухгалтерша ЖКХ. Не смеет это сделать сейчас даже жена, которой он
посвятил свою жизнь и которая теперь презрительно отзывается о его
мужественности, констатируя: «У вас, мужиков, только одно на уме!» Или ещё
что-то типа: «Никогда не смей перебивать, когда я говорю!»  Сейчас сердца мужчин обнажены, но они не
боятся удара. Они исцеляются в магнетизме обращённых к ним слов этого
поразительного человека, чтобы потом снова закрыться и беречь глубоко внутри
себя свою мужскую сущность. Она никому не нужна в этой горластой обыденности.
Она не нужна, пока враг не встанет на пороге дома. Она часто является объектом
насмешек и упрёков. Но мужчина не может бить в ответ. Ведь он мужчина. А перед
ним не враги, а близкие люди. И только он один понимает, почему он не может
бить в ответ или кому-то что-то доказывать. Александр Розенбаум тоже никого не
бьёт. Никому и ни на что не жалуется. Ни у кого не выпрашивает признания своей
мужественности. У него просто есть такие слова, которых нет у большинства
нормальных мужчин, чтобы выразить свои мысли. Поэтому, когда эти мужчины
слушают Розенбаума, они слушают самих себя, узнают самих себя, понимают самих
себя и друг друга. Сейчас. В эти редкие минуты.

Минут через сорок после концерта
я сел на железнодорожном вокзале в салон автомобиля вокзального бомбилы, чтобы
он отвёз меня в Кинель и погрузился в свои мысли, пока водитель на морозе
допивал с товарищем парящий на морозе кофе. Наконец, он сел на своё место и
возбуждённо спросил меня:

-  Ты видел? Ты видел сейчас Розенбаума? Его только
что привезли вон на том БМВ? Он пошёл садиться на поезд!

-  Нет. Я его не видел.

Через день
у него должен быть концерт в Саратове. Куда он поехал, избежав здесь банкетов,
приёмов или долгого ужина в ресторане?  В
Москву? Или сразу в Саратов, чтобы немного отдохнуть там  и спокойно подготовиться к выступлению?

27.02 2014г

Добавлено (26.05.2014, 12:55)
---------------------------------------------
24-го мая с младшим сыном подвернули на международную выставку. Она проходит аккурат возле столичного аэропорта. Нурбулат Топаев сказал, что предстоит интересная воздушная программа. Казахстанские  группы из боевых полков, пилотаж на вертолётах, в том числе и на новом казахстанско-европейском вертолёте. Плюс спортивный пилотаж зарубежных пилотов. И плюс пилотаж на 35-м выпускника ЧВВАУЛ 88-го года. Беляев Михаил. Ну я и решил разнообразить его впечатления ответным приветствием от казахстанцев. От начальника авиабазы узнал, что пилотировал другой лётчик. Прошли с сыном на стоянку и у самолёта познакомился с пилотом - Станиславом Гордеевым. Михаил Беляев - его непосредственный начальник - руководитель лётного отдела.  Сейчас занят в Индии.  Я то не в курсе. Москвичи или те, кто ближе сейчас к авиации наверняка знают о нём. Короче. Все мы живые люди и бываем подвержены ностальгии. Учитывая это, я передал книгу о нашем выпуске для Беляева. Станислав сказал, что с удовольствием вручит её Михаилу лично в руки. Наверняка он узнает кого-то из бывших инструкторов и командиров, почитает о судьбах знакомых пилотов, окунётся в ту атмосферу Черниговского училища, которой все мы так дорожим.

Добавлено (26.05.2014, 12:56)
---------------------------------------------
Есть хорошие фотографии с выставки. Позже загружу.

Добавлено (03.12.2015, 04:15)
---------------------------------------------
     А помните энергетику и настроение на форуме, когда мы готовили издание нашей книги и юбилейную встречу в Чернигове? С нами ли это было? В нашей ли жизни? Может быть уже и не с нами. Мы другие и жизнь другая. Но знаете, что я вам скажу? Книга есть! Ни год назад. Ни сейчас мы её уже не издали бы. И её уже не было бы никогда. Судьбы многих ребят растворились бы в реке времени бесследно и уплыли бы в океан небытия. Я тогда приобрёл лишние экземпляры. И время от времени книга нашего выпуска попадает в руки ещё кому-то. Зима. Я ничем особо не занят. Разве сто отвожу душу, таская рыбу из-подо льда в своём хозяйстве. Решил попробовать опять писать что-то. Ну а первый блин как всегда - вам.

                                                                                                        Звонит телефон           

     Придерживая левою рукой баранку  пылящего по степной дороге потрёпанного «Форд- транзита»,  я другою рукой потянулся за мобильником в  карман  своих штанов, липких от мёда и прополиса.  Хоть бы уж не было никаких проблем.  Почти весь день, не разгибаясь, осматривал пчелосемьи, расширял, добавлял корпуса. Жара вынуждала опиваться водой. Теперь очень хотелось доехать поскорее домой, принять душ и поужинать. Тем более, что обедал я вчера.                 
     Мне как будто ведро холодной воды кто-то ахнул прямо в лицо, когда я увидел на мониторе имя звонившего.  Враз  смыло всю  усталость!  Обе педали в пол!  Выключаю зажигание и скорость.  Бусик встал как вкопанный, окутавшись  облаком догнавшей его пыли.  Не вполне справившись с волнением, опережая звонившего,  я немного суетливо  начал радиообмен:
               
     - Да.Добрый день!
                                                                                                         
     - Здравствуй, Станислав.  Ты стихи пишешь?
          
Впервые в жизни я услышал в свой адрес такой вопрос. Но ответить на него мне было легко. И я уже взял себя в руки.
       
     - Я люблю хорошую поэзию.  Но сам не пишу.  Совершенно не обладаю такими способностями.

     - Ну,  надо же. А я думал, что пишешь.  Прочитал твои рассказы.  Они у тебя поэтические.

Я был обескуражен. Слава богу, хватило ума слушать  молча и не перебивать.  Сам  я никогда ничего такого не думал. И никто прежде мне этого  не говорил.  А он продолжал:               

     -  Твои рассказы какие-то очень  складные. Я имею в виду, что они читаются на одном дыхании.   Ведь  многие книги читаешь просто. Отложишь.  Потом  когда-то опять возьмешь в руки.  А твоё читается сразу. Сюжет рассказа не отпускает до самого конца.  До последней строчки. И нет ничего лишнего.                

     Он продолжал говорить, а я растерялся от этого его неожиданного радушия и лишь
пару раз произнёс  слова благодарности за его мнение.  Легче стало тогда, когда мы перешли непосредственно к обсуждению событий, к необходимости исправить ошибки.  Вспоминали прежние времена.  Он признался, что тоже едва не оказался в Афганистане, так как готовился испытывать в реальных условиях вакуумные бомбы. Но потом  министерство обороны   отказалось от этой затеи.  Я старался запомнить каждое его слово, каждый комментарий. Мне очень важно было мнение профессионала,  достигшего самых высоких вершин  лётного мастерства.  Говорили о переживаниях от встреч  с одноклассниками и сослуживцами, о проблемах в реформировании военно-воздушных
сил,  о важности мужского и патриотического воспитания пацанов  и о мечте возродить у молодёжи любовь к лётной профессии. 
     Через полчаса разговора связь оборвалась. Он тут же перезвонил снова и подытожил:               

     -Знаешь, я думаю, что тебе надо попробовать разыскать тех, о ком ты писал.  Понимаю, что это очень сложно.  Но оно того стоит!  И ещё. Ты обязательно должен писать!  У тебя получается. Пиши обо всём, что есть у тебя в жизни. Обо всём, что видишь.               

     -Значит, если  состоится проект по изданию книги, то я могу рассчитывать на Вашу аннотацию к ней?                

     -Да. Я думаю, что это было бы правильно. И, кстати, как я могу вернуть тебе книгу, которую ты давал мне?               

     - Эта книга для Вас. Возвращать не надо. Это подарок.                

     -Спасибо.               

     Мы распрощались и я опустил смолкший телефон. Волны эмоций, раскачавшие меня изнутри, ещё не улеглись.  Я посидел с минуту и не выдержал. Надо было с кем-то поделиться.  Нашёл в телефоне имя дочери. Она – мой самый горячий поклонник!  Позвонил ей в Санкт-Петербург.  Услышал родной голос и её  искреннюю радость.  Жизнь прекрасна и удивительна!  Пора. Пора! Коровы подошли уже совсем близко. Вылезая из кабины, я прихватил обломок черенка лопаты и пошёл в сторону парнокопытных хищников, возмечтавших уничтожать оазис пчелохозяйства. Отгоняя подальше бродячий скот, я размышлял  легко и восторженно о простых и чудесных связях, которые передают друг другу человеческие эмоции, создавая замкнутую цепь, по которой перетекает   энергия добра. Где-то в Астане  он, ещё не вполне переключившийся на другие дела после такого долгого разговора, вернувшего его к временам  нашей лётной молодости. Где-то на  брусчатке питерского тротуара  моя дочь  студентка, идущая с занятий.  И я, огибающий свежие  коровьи лепёшки  в окрестностях  степного  казахстанского села.  Что тут скажешь?  Это – жизнь!               
Дизельный двигатель привычно урчал и не спеша крутил колёса  в сторону дома.  А я с теплотою в сердце вспоминал и произошедший  телефонный разговор, и нашу с ним первую встречу.
    Тогда тоже всё началось с телефонного  звонка.  Я долго обдумывал, что я ему скажу, прежде  чем набрать  номер. Но всё, конечно же, пошло  не по задуманному сценарию.                
     Когда телефонные  гудки смолкли, я услышал в трубке шумы какого-то людного места. После небольшой паузы хороший мужской баритон произнёс  короткое:               

     - Да.               

     -Здравствуйте!  Я простой  лётчик-истребитель. Ещё советский.

     - Ну,  не так уж ты и прост, если смог  раздобыть номер моего сотового телефона.  Хорошо. По какому вопросу ты звонишь?

     -Случилось так, что я, похоже, единственный в Казахстане  лётчик-истребитель, прошедший войну в Афганистане. Однажды взялся описать  те события.  Получилась серия рассказов на основе афганского дневника.   Писал для своих однокашников по лётному училищу и для однополчан. Но они понравились и тем читателям, кто далёк от военной авиации. А теперь  всё чаще слышу  от них призывы издать  эти рассказы отдельной книгой.  Я хотел просить  Вас ознакомиться с этим материалом и дать ему профессиональную оценку.  А так же помочь мне осмыслить  целесообразность  проекта  казахстанского издания этих произведений.               

     За десятилетия вольной гражданской жизни я, пожалуй, уже и разучился  делать так, как он. Я уже позволяю себе иногда  суетиться, переминаться с ноги на ногу, прежде  чем сделать какой-то шаг.   Но, тем не менее,  я ещё способен оценить  как другой человек  мгновенно и спокойно принимает чёткое и точное решение в неожиданной для него ситуации.                

     -Сделаем так!  Я сейчас на мероприятии.Здесь не очень удобно говорить по телефону. График у меня  плотный. Ты позвони мне в понедельник с девяти до десяти. Возможно, получится встретиться.

     За делами время  пролетело  быстро. В назначенный день в самом начале десятого я позвонил.  Легко узнаваемый  баритон ответил на моё приветствие и взял управление на себя:

    - Ты город хорошо знаешь?

    - Да. Вполне.

    - Я уже в пути. Минут через двадцать буду на месте. Подъезжай туда. У нас будет время поговорить. Он  рассказал,  как найти в старом городе место встречи и я немедленно выехал.   Это совсем рядом. Но я ещё не знал о существовании этого нового университета, который он мне указал. Разыскать  его среди нагромождения  старых зданий сразу не удалось. Я перезвонил,получил подсказку.  Сделав пару разворотов, наконец,  увидел фасад нового многоэтажного здания, тесно встроившегося между старыми строениями и какими-то бетонными заборами. Снова звонит телефон.

     - Ты уже на месте?

     - Да. Я у парадного входа.

     - Отлично. Я буду через несколько минут.

    За углом глухого высокого забора ,который близко подступал к главному фасаду университета, я нашёл место, чтобы
припарковать  автомобиль.  Выйдя из машины, открыл заднюю  дверцу и взял с сиденья книгу  и файл-папку  с распечатанными рассказами, написанными позже.  Что я делаю?  Внимательно контролирую каждое своё движение.  Проверяю, всё ли в порядке.  Да.  Я волнуюсь.  Это волнение. Нужно поскорее взять себя в руки. Квакнули электронные замки ,запирая двери автомобиля,  и тут же зазвонил телефон.

    - Ты где?

    - Я на месте!

    Выходя из-за угла забора, я поднял вверх руку с телефоном и он сразу меня увидел.  Посреди уютного, современно оформленного  дворика у входа в здание, стоя на брусчатке ,он выглядел почти как монумент. Высокого роста. По настоящему высокого
роста  и гармонично к этому росту он оказался хорошо сложен. Я и сам не маленький. Но он был  почти на голову выше меня.  Положив  в карман добротного повседневного делового костюма свой телефон, он спокойно протянул для рукопожатия  внушительного размера ладонь.  Мы поздоровались  и он пригласил пройти с ним в здание университета.  Я пристроился к нему ведомым  и мы направились в сторону засуетившегося  у дверей здания охранника.  Пара, в составе которой мне так понравилось, если не пролететь, то хотя бы пройти несколько шагов,  получилась очень контрастная.  Он – высокий и статный в своём строгом деловом костюме, который, видимо, вынужден носить согласно своего нынешнего статуса.  И я – в лёгких светлых брюках и голубой рубашонке спортивного кроя с коротким рукавом.   Ничего. Держу интервал и дистанцию в паре. Принижение получилось само собой.В небольшом холле кто-то поздоровался с ним. А я успел рассмотреть обстановку.    Несколько девушек и парней расположились  за вынесенными сюда тремя столами, поставленными в ряд,  и были готовы встречать абитуриентов. Сейчас в самом разгаре пора набора студентов. Подвернув вправо, мы остановились у двери, возле которой висела новая табличка с фамилией ведущего нашей пары. Он открыл ключом дверь и пригласил меня войти. Мы обогнули красивую
люстру, стоявшую на полу посреди небольшого кабинета,  и подошли к столу. Новый рядовой набор офисной мебели совершенно чёрного цвета отяжелял визуальное впечатление от начинавшего оформляться внутреннего убранства кабинета.  Не дорого.Функционально. На первое время вполне подойдёт. Мне нравилось, как мы общались.  Он не говорил ничего  лишнего. Не объяснял ,почему он здесь и в качестве кого. А у меня хватило ума не задавать  дежурно-вежливых вопросов.  Я сел на предложенный мне чёрный стул и зофисного комплекта, стоявший напротив его чёрного кресла. Нас разделял его пустой рабочий стол, на котором пока что располагался один лишь компьютер. И разговор был без церемоний. На мои первые вступительные фразы, он отреагировал конкретно:

    - Ты мне зубы не заговаривай.  Ты – истребитель.  Если принял решение – доводи его до конца.  Издавай книгу.  Зачем тебе чьи-то мнения?

    - Не скажите. Каждый человек находится в плену своего мироощущения. Я отчётливо вижу, что до той неизвестной
войны в Афганистане сейчас по большому счёту никому нет никакого дела. А если хочется острых ощущений, то включи телевизор и смотри новости о войне на востоке Украины.  Если мало, то Голливуд  добавит  каких угодно впечатлений.  Да и пишу то я не совсем  о войне. Скорее  о человеческих чувствах.   У меня не было идеи издавать отдельную книгу своих произведений. Я просто писал впечатления для своих ребят.  Может это только   мои сентиментальные слёзы и сопельки?  Лётчики между строк прочитывают ещё много информации. Они нутром чувствуют моменты напряжения, перегрузок, сложных ситуаций, которые я не расписывал в подробностях, так как это для нас само собой разумеется.   А если начать добросовестно адаптировать эти рассказы  для «земного» читателя, то боюсь, что потеряю динамику изложения и они станут  ещё скучнее.

     Я отвечал на его вопросы о службе и лётной работе, спокойно воспринимая его строгий и простой тон обращения.

    - Какой у тебя налёт?

     - Да я не помню.

     - Как это так? Надо знать!

     - Но Вы же понимаете, что для  истребителя это не имеет особого значения. Важнее уровень,  влётанность  и количество допусков по разным видам подготовки. Вы летали на многих типах самолётов. Там – другое дело.  И общий налёт имеет значение. А на истребителе, как Вы знаете, можно три часа по маршруту молоко возить. Но можно за полчаса пилотажа или маневренного воздушного боя выжать все соки из себя и
из самолёта и садиться с аварийным остатком топлива.  А посчитать можно. Надо достать свои лётные книжки и подбить общий налёт.

    - Вот и подбей!

    Это был мужской разговор и мне это нравилось. Было видно, что он старается понять, что я за фрукт и стоит ли
ещё тратить на меня время.  Взъерошив страницы книги, он отодвинул её в сторону и достал  из пластика листы бумаги с рассказами. Не задерживаясь на первой странице, перевернул её и решил пробежать глазами по второй. Это был «Спецназ».  Я знал там каждую строчку. Его взгляд зацепился за одну из них и теперь уже не перескакивая, начал сканировать текст. По расслабившейся мимике лица я понял, что он увлёкся. Пауза затянулась. Я замер на своём стуле, найдя глазами какую-то деталь интерьера, на которую можно было смотреть так, чтобы не шуметь взглядом.  Из-за двери кабинета доносился приглушённый  гул  проснувшегося университета. Но он не мешал. Он наоборот подчёркивал повисшую в кабинете тишину. Дочитав страницу до конца,  хозяин кабинета  решил остановиться. Отодвигая в сторону скреплённые степлером  листы, он поднял взгляд на меня и голосом, в котором я почувствовал немного меньше жёсткости, констатировал:

    - А что. Неплохо. Я даже зачитался.

    Он встал, обозначая окончание разговора и снова удивив меня своим богатырским ростом. Как его в лётчики взяли?  Нас ведь на медкомиссиях  по нескольку раз укладывали в прокрустово ложе. И резали ребят беспощадно, если кто-то не помещался в нём  по росту, по росту сидя или по длине бедра и голени.  Да уж... Матушка природа не поскупилась, наградив его такими редкими параметрами. Пообещав позвонить  после того, как прочитает рассказы, он проводил меня  в холл к выходу. Его уже кто-то ожидал у дверей кабинета.  Я понял, что пора, махнув крылом, отвернуть в сторону.   Я поблагодарил  его за беседу, пожимая  огромную крепкую ладонь  тёплым пчеловодческим рукопожатием.  Тохтар ответил на рукопожатие  и, тепло  улыбнувшись глазам, констатировал:

    - А ты здоровый!

    Кто бы говорил, - подумал я,-  улыбнувшись ему в ответ.                                                                                                                                     03.12.2015г


Сообщение отредактировал Стас - Четверг, 03.12.2015, 04:55
 
Форум » Общий раздел » Общий раздел » Мы из Черниговского лётного! (Наша книга ушла в строевые полки истребительной авиации.)
  • Страница 2 из 2
  • «
  • 1
  • 2
Поиск:


ЧВВАУЛ-81 © 2024
Используются технологии uCoz

Map IP Address
Powered byIP2Location.com