|
Жизнь - дорога.
| |
| yanshabya | Дата: Пятница, 24.06.2011, 13:31 | Сообщение # 61 |
Сержант
Группа: Пользователи
Сообщений: 25
Репутация: 0
Статус: Offline
| Как то смотрел фильм о буднях американских лётчиков-пенсионеров. Один завёл ферму крупного рогатого скота. И как он пас своих буйволов, осматривал угодья? Правильно - на вертолёте. Выучился и сам на фермера, но заниматься передумал. С нашими законами, подходами, добрыми устремлениями накормить народ знал, что из-за неотданных вовремя кредитов придётся скоро с верёвкой и мылом пойти в ближайшую лесополосу... Подумал - не в той стране родился!
|
| |
| |
| Стас | Дата: Воскресенье, 26.02.2012, 07:57 | Сообщение # 62 |
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
| В дороге был. Написал впечатления пчеловодам. Решил скопировать для вас. Может почитаете скуки ради.
Широка страна моя родная! У нас сегодня утром -25* и это уже облегчение. Всю зиму нещадно давили морозы. За чертою города в аэропорту даже гисметео признавало комфорт-температуру до -52*. Земля промёрзла насмерть до 2,5 метра в глубину. Ведь снега толком так и не было всю зиму. Выпало немного до Нового года и потом два с половиной месяца ни грамма не добавило. Ветер гонял этот снежок со стороны в сторону, перемешивая с землёю, пока не загнал его по балкам и населённым пунктам. Удивительно, что этою зимою почти не было сильных ветров. Недавно на Астану выбросило немного свежего снега. На пару дней преобразился её вид. Всю зиму в городе сухой асфальт и грязно-серый снег на газонах. Теперь снова перемесили снег с дорожной пылью и коммунальщики активно вывозят эту субстанцию за город. Все трассы чистые. Ни единого перемёта на дорогах за всю зиму. Недавно рискнул загнать машину на автомойку. При сорокаградусных морозах колёса автомобилей поднимают вихри пыли и она прикипает к стёклам и фюзеляжу, делая их поверхность похожей на мелкую наждачку. Рыбаки пару месяцев вообще почти не делали попыток выехать на озёра. Когда по утрам за -40*, то какая там рыбалка? А теперь, говорят, даже с колена удлинённым ледобуром трудно добуриться до воды.
Вчера вернулся из поездки на север. Прошёл насквозь две области. Акмолинскую и Кустанайскую. Широка страна моя родная! Девятьсот тридцать шесть километров в один конец. Загрузился семенами, посидели часок в кафе со старою знакомой и в ночь выехали в обратный путь. Спасибо всем, кто подкинул информацию о семенах. Ребята постарались и собрали хороший букет. Даже из России подтянули. Особенная благодарность Виктору! Мне перепало хорошее количество белого донника херсонского, приличное количество синяка, фацелии, мордовника и достаточное количество жёлтого донника. Подмёл даже тот мордовник, который Валера алматинский присылал Виктору. Так что, Валера, это будет твой привет столице.
Я уж говорил когда-нибудь как широка страна моя родная? Может быть кто-нибудь и не знает? Я вот не знал до вчерашнего дня. Никогда далеко не ездил в направлении Кустаная. Сюда янонцев или европейцев табунами возить можно, чтобы офигели от этого зрелища! Благо, что трасса почти вся уже лежит новая. Только под Астраханкой остался кусок этой московской ( как у нас говорят) трассы М36, которая убита настолько, что стоило бы проложить рядом другую, а эту показывать изумлённым туристам. Я уверен, что нигде в мире такого больше нет! Меня изумила картина убранного пшеничного поля! Это поле слегка припорошено снегом - так, что повсюду виднеется жёлтая щетина стерни. Поле ровное как стол и шириною от горизонта до горизонта по обе стороны дороги. И ладно бы только это! Но оно ещё и длинною во много сотен километров! Длинною в целый день пути на автомобиле! И это только то, что доступно глазу. А сколько там ещё по бокам за горизонтами? В поле зрения по обе стороны от дороги дымят клубами пара гигантские здания элеваторов. Они именно гигантские! И во всё время пути, лишь только один уходит из поля зрения, как впереди появляется новый. А то и несколько этих гигантов одновременно. Снега почти нет. Поля голые в обеих областях. Ровные как стол! От горизонта до горизонта! Весь день пути! Перед глазами чёрная лента новенькой трассы и монстры элеваторов дышат в морозном воздухе клубами пара. Создаётся впечатление, что это гиганты живые. Это их мир и они в нём хозяева. С огромной высоты эти толстые следят сверху за тем, как бегают по узенькой тропиночке забавные разноцветные букашки и им до них нет никакого дела.
В одной из этих букашек-автомобилей, переваливаясь в откинутом кресле с боку на бок, я мудрствовал вслух, чтобы развлечь жену, управлявшую машиной: "Казахстан - это чудесная страна из сказки. И в стране этой нефтяные реки и хлебные берега!" Чёрная лента свежего асфальта как нефтяная река. А берега у этой реки - хлебные. Я говорю не о полях и элеваторах. Я сейчас имею в виду сами обочины трассы. Всё очень просто. На многие и многие сотни километров вдоль всей дороги на север обочины асфальта отсыпаны пшеницей. Я видел поворот дороги, где просыпалось столько, что зерно лежит там слоем в два-три пальца. Зерном же засыпаны все выбоины на ещё не отремонтированном участке трассы. И это в конце февраля! Гигантский урожай прошлого года оказался не под силу нашим земледельцам. Недалеко от нашего села несколько полей просто на корню скормили лошадям. А одно хозяйство ( я разговаривал с его директором) убирало пшеницу ещё в январе месяце. Лютые морозы. Всю ночь двигатели комбайнов работают, чтобы не перемёрзли, а с рассветом выходят на поле, чтобы как-то посшибать колос. Получилось так, что приехали на охоту какие-то гости из столицы, которым доложили, что весь урожай убран и лежит на элеваторах. Те позвонили в область и оттуда настучали по голове этому директору. Вот он и убирал до середины января. Очень много зерна сгорело в буртах ещё осенью. Теперь, не смотря на лютые морозы горит уже в приспособленных под хранилища зданиях бывших МТМ, базах для скота и складских помещениях. Очень много зерна лежит на токах. Чуть пригреет солнышко и всё задымит, т.к. большая часть урожая была убрана сырой и мёрзлой. Вывозили с полей чем ни попадя. Потому и трассы усыпаны хлебом, что не нашлось достаточно машин, оборудованных под перевозку зерна. Похоже, что нашим полям надо втрое больше монстров-элеваторов, чтобы успевать принимать и сушить зерно. Возле Кустаная видел поле неубраного подсолнуха. И одно небольшое поле под Астаной. Шляпки маленькие. То ли неудачные вышли, то ли решили, что на корню пока лучше сохранятся. Всё равно сушить и хранить негде. Конец февраля. Снега нет. Комбайны могли бы работать, если бы немного ослабли морозы. Я было подумал, что не посоветовать ли земледельцам сеять что-то помимо пшеницы? Например, медоносы. Но мёда тоже навалом было. Не стоит сажать, а то цена и вовсе упадёт. Я то себе посею не ради мёда , а от лени. Чтобы не кочевать далеко от дома.
Ладно. Пойду чистить рамки и топить воск. А вдруг и правда будет весна когда-нибудь? Глядя в окно, в это трудно поверить. Однако, пчеловод живёт надеждой. Желаю всем дождаться весны!
|
| |
| |
| mgm1958 | Дата: Воскресенье, 26.02.2012, 11:22 | Сообщение # 63 |
Генерал-лейтенант
Группа: Пользователи
Сообщений: 732
Репутация: 9
Статус: Offline
| 
|
| |
| |
| зах | Дата: Воскресенье, 26.02.2012, 13:10 | Сообщение # 64 |
Полковник
Группа: Пользователи
Сообщений: 247
Репутация: 10
Статус: Offline
| М-да-а...
|
| |
| |
| Стас | Дата: Понедельник, 03.12.2012, 12:30 | Сообщение # 65 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
| Зима. Кормлю сейчас пчеловодов своими произведениями. Такое чтиво для них в диковинку. Читают запоем. 
А сам начал писать рассказ об одной поездке, которая случилась у меня аккурат год назад. Как и водится - первый блин вам! Не обижайтесь.
Иван
Закоченевшая на ледяном ветру рука долго шарила в складках одежды, пока в одном из карманов не выудила сотовый телефон. Звонил Иван – мой односельчанин и хороший товарищ:
- Стас, ты просил сказать, когда я поеду в Шебарколь. Через час выезжаем. Надо успеть до Нового года. Если начнутся большие снега, то неизвестно когда поедем следующий раз. Ты подумай, а мне нужно собираться.
Я бросил копаться во дворе и пошёл в дом, соображая на ходу: Погода дрянь. Но они то едут! Я сам просился. Ваня может подумать, что я слабак и сейчас найду какую-то причину, чтобы отказаться. Сам же жаловался ему, что засиделся дома и хочется экстрима. Да и потом, с прошлой рыбалки ещё остались живцы. Если сложится удачно, то можно порыбачить в диких местах и самое главное – заглянуть за ту линию горизонта, где никогда ещё не был. Всё! Решено!
Сборы как по тревоге. Ване позвонил. Зимняя одежда рыбака-любителя для такой поездки будет в самый раз! Сыну тоже позвонил, чтобы собрал снасти и подбросил меня до Ивана на своей машине. Пока Лена готовила большой термос кофе со сливками и варила полтора десятка яиц, я скидывал на стол то, что в тот момент мог найти: хлеб, несколько головок репчатого лука (на льду – первейшее дело!), шмат солёного сала, какое-то печенье, несколько пластиковых баночек мёда и быстро приготовил на первый случай горку бутербродов с маслом и сыром, завернув каждый в пищевую плёнку. Ладно! Хватит! Ребята же тоже что-то возьмут. На трое суток растянем. Пора ехать!
Пластиковые рыбацкие санки со снастями через высоченный кузов КАМАЗа подали наверх, живцов и продукты устроили в кабине у изголовья. Пока Ванина жена Катерина, крепкая боевая женщина, подносила ещё что-то из вещей, Иван быстро пробежался вокруг прицепа, проверил сцепку и скомандовал:
- Поехали!
А и в самом деле. Мороз и ветер уже достали, не смотря на хорошую одежду. В кабине оказалось очень тепло, грязновато и просторно. Нормально. Можно ехать! Катя, стоя у ворот дома и придерживая одной рукою полы не застёгнутой впопыхах куртки, бодро помахала нам на прощание. Иван кивнул ей, КАМАЗ громко выдохнул, два десятка колёс одновременно с хрустом и шипением крутанули по наледи со снегом и начали наматывать на себя первые километры зимней дороги. Впереди их было ещё больше трёхсот только в один конец. И лишь полсотни из них по асфальту. Дальше – бескрайняя и безлюдная степь, солёные урочища, разбитая тяжёлыми машинами зимняя колея. Ни единого деревца или кустика. Впереди только гиблая дикая степь, продуваемая ледяными ветрами, короткие дни и нескончаемо долгие декабрьские ночи. Это как раз то, к чему я так стремился! Мы ехали на угольный разрез, где вот уже несколько лет открытым способом добывают так полюбившийся всем шебаркольский уголь. Он и у меня в печи прекрасно разгорается от одной лишь старой ульевой рамки, весело и жарко горит, а после прогорания остаётся один лишь сигаретный пепел. Говорят, что после длительных промеров и подсчётов запасы этого месторождения и соседних с ним определили как неисчерпаемые и многие мужики после развала целинных совхозов, восстановив или выкупив в собственность тяжёлую технику, начали таскать его, обеспечивая все города, посёлки и аулы на сотни километров вокруг.
Иван младше меня на десять лет, но успел покататься на броне в Афганистане и на всю жизнь запомнить вкус той чужой пыли. Я пару раз пытался вытянуть из него что-то о жизни мотострелков на войне, но все разговоры обычно не двигались дальше бравых рассказов о том, как готовили бормотуху в БТРах и как лихо стряпали великолепный плов, используя в качестве казана крышку от зиловского воздухана. Для аппетита непременно добавляли в плов афганскую лепёшечку анаши, которая давала неуёмный аппетит и дурную голову поутру. Ваня деловито крутил баранку своего видавшего виды КАМАЗа и, в отличие от меня, нисколько не робел перед теми сотнями километров, которые предстояло пройти. А ведь прошло только пару дней как он притащил брошенный в степи груженый прицеп, когда у того разорвало дышло. Мы ещё посмеялись тогда, когда он приехал и метался в поисках сварки. Я сказал ему:
- Ваня, может я не прав. У меня в дипломе о высшем образовании записано: «лётчик-минус-инженер». Но давай я дам тебе дышло от пчеловодной платформы, ты его хомутами притянешь к своему и потихоньку дотащишь домой этих пару сотен километров.
Он воспрял духом, сам нашёл какое-то дышло и благополучно эвакуировал прицеп с грузом. Вообще Иван брался за всё. Косил сено своим комбайном и продавал людям, брал в аренду землю и выращивал хлеб, брал меня с собою тащить невод по озерцу, которое когда-то сам сделал, перегородив балку плотиною. Он живо откликался на просьбы односельчан. Вокруг него всегда кипела жизнь, собирались мужики по утрам перед выездом в поле. Ладили и настраивали технику, грузили топливо. Другие крестьяне вечно обращались с просьбами и вопросами. Частенько, особенно последнее время, среди них бывал и я. У него я учился создавать озёра, обрабатывать землю, решать вопросы по сельхозтехнике. Глядя на него, хотелось сказать словами Владимира Высоцкого:
«Он вышел ростом и лицом –
Спасибо матери с отцом!
С людьми в ладу,
Не понукал, не помыкал.
Спины не гнул, прямым ходил.
И в ус не дул, и жил как жил,
И голове своей руками помогал…»
Кроме нас двоих в кабине был ещё один человек. Это был Еркоша-Ушастик. Так его любовно и по-свойски называли друзья и односельчане. Еркен имел не совсем типичную для казаха внешность. Это был рослый детина лет тридцати пяти с крепкою на вид костью и длинными сильными руками. Лицо у него было вытянуто сверху вниз, как у какого-нибудь скандинавского викинга, крепкие скулы придавали этому лицу мужественный вид. Ну а завершали этот колоритный облик маленькие легкомысленные оттопыренные ушки. Понятно, что прозвище приклеилось к нему ещё в школьные годы и Еркоша давно к нему привык. Он часто работал у Ивана. Вот и сейчас ходил с ним в рейсы сменным водителем.
Пока КАМАЗ налегке нырял по балкам, срезая дорогу до Арыктов – соседнего села, где мы должны были через тридцать с лишним километров выскочить на асфальтированную трассу, мы отогрелись в кабине и оживлённо балагурили, обсуждая все наши движения при сборах в дорогу. Больше всего забот выпало на плечи Ивана и он, чертыхаясь, рассказывал:
- Нет, ты понимаешь! Мы же собирались выехать рано, чтобы хоть днём побольше ехать. А тут Катерина сообщает, что кабанчик ногу сломал. Пришлось срочно отрезать ему эту ногу… по самую шею. То да сё – провозились до обеда. Одно хорошо – молоденькая свининка успела свариться и как только малость остынет, мы её ломтями то и настругаем!
Эх! Весело катить по прекрасной асфальтированной дороге среди голой степи! За пятьдесят километров не встретилось ни одного населённого пункта. Лишь в стороне какое-то время был виден аул Садырбай и заиндевевшее блюдце озера с одноимённым названием. Зимнее солнце как будто магнитом тянуло вниз. Видно было, что оно изо всех сил пыталось удержаться выше горизонта, но в какой-то момент его лыжня предательски скользнула с холма и туманное марево снежной позёмки там, вдали вдруг в один момент проглотило остывший диск солнца и в степи резко стемнело. Мы ехали на запад и я, как завороженный, созерцал эту немую какафонию сил природы!
Вскоре мы подъехали к маленькому районному центру Кургальджино. Это самый край Акмолинской области. Мать моя женщина! Им отсюда до Кокчетава – областного центра полтыщи километров в один конец! Машина свернула с трассы на примыкавший с юга грейдер, проехала метров двести и встала.
- Что, размяться пора?
Иван боднул головой и вымолвил:
- Перекусим.
Есть ещё не хотелось, но я послушно полез за своими продуктами. Может ребята не обедали перед выездом? Хотя врядли. Ваня поручил Еркоше нарезать свежину, а сам вытащил откуда-то бутылку водки и поставил её на панель.
- Вань, вы что? Пить собрались? А как же дорога? Гаишники?
- Запомни! Такому делу дорога не помеха! А что касается ментов и гаишников, то их там живых никто не видел. Дальше – Дикий Запад! Там свои законы. А правил дорожного движения нет вообще, поскольку там и дорог то нет. Там есть только направления! Еркоша, наливай!
И Иван протянул напарнику обе руки, в которых держал по пластиковому стаканчику. Еркен наполнил оба и, взяв один, протянул его мне. Я от неожиданности выпалил:
- А зачем?
Еркен застыл в недоумении. А Ваня сказал, улыбаясь:
- Ему не надо. Он не будет.
Озадаченный Еркоша так и продолжал держать протянутый ко мне стакан. Вектора его честных глаз были устремлены вперёд и пересекались точно в той точке, где его здоровая лапа трепетно удерживала маленький пластиковый сосуд с подрагивающей в нём прозрачной жидкостью. А по выражению его лица было видно, что он мучительно выстраивает в голове свои мысли. Что значит зачем? Почему можно не пить водку, если она есть? Пауза затянулась. Похоже, что свойственная его натуре короткая логическая цепочка где-то внутри его большой головы замкнулась в кольцо и пошла по кругу. Мы ему не мешали. Наконец, он шевельнулся. Так ничего и не поняв, он, видимо, со всею чистотой своей души поверил словам Ивана, встряхнул головой, сбрасывая остатки мыслей, а потом деловито поднёс стаканчик ко рту и выпил. Ну вот. Теперь всё стало на место! Ваня уже закусывал. Еркен тоже взял ломоть свинины пожирнее, а в другую руку я вставил ему ломоть отрезанного хлеба. Пока я отведывал свежины, ребята налили себе ещё грамм по сорок и выпили. Всё. Дожёвывая на ходу, быстро собрали продукты, выключили свет в салоне и тронулись в путь. Ночь, хотя по времени ещё совсем рано. Вскоре с грейдера пришлось съехать. Он ещё несколько лет назад был разбит и изрыт тяжёлыми машинами так, что лучше было ехать по степи. Это уже были места, где никогда не пахали землю, не сеяли хлеб или что-то ещё. Скудная почва, солончаки, изредка топкие летом и заиндевелые сейчас камышовые урочища и голая, голая, голая степь, степь, степь…
|
| |
| |
| bliznetch | Дата: Воскресенье, 09.12.2012, 10:18 | Сообщение # 66 |
Майор
Группа: Проверенные
Сообщений: 81
Репутация: 1
Статус: Offline
| 
Цыденжапов Батодалай Дамдинцыренович
|
| |
| |
| Hakas | Дата: Понедельник, 03.06.2013, 17:02 | Сообщение # 67 |
Полковник
Группа: Проверенные
Сообщений: 161
Репутация: 5
Статус: Offline
| Привет всем. Попытаюсь продолжить рассказ о крае в котором живу. Это фотки из музея.
Про помидоры, надеюсь понятно. Есть фотка у макета Большого Салбыкского кургана. Он знаменит тем, 4000лет назад было сделано захоронение одного лишь человека( однако большого начальника)в виде такого кургана. По кругу 23 камня высотой 6 метров, весом 50 - 70 тонн камешки. У хакасов есть легенда, что это дело рук великанов. Т.как курган стоит в степи, а река Енисей, где есть такие глыбы, находится в 70км от кургана.
ESA
|
| |
| |
| Hakas | Дата: Понедельник, 03.06.2013, 17:07 | Сообщение # 68 |
|
Полковник
Группа: Проверенные
Сообщений: 161
Репутация: 5
Статус: Offline
| Добавляю фото
ESA
|
| |
| |
| Hakas | Дата: Понедельник, 03.06.2013, 17:09 | Сообщение # 69 |
|
Полковник
Группа: Проверенные
Сообщений: 161
Репутация: 5
Статус: Offline
| И еще
ESA
|
| |
| |
| Hakas | Дата: Понедельник, 03.06.2013, 17:11 | Сообщение # 70 |
|
Полковник
Группа: Проверенные
Сообщений: 161
Репутация: 5
Статус: Offline
| Василий Иванович, привет! Звиняй, по другому не смог...
ESA
|
| |
| |
| Татаренко | Дата: Понедельник, 03.06.2013, 22:36 | Сообщение # 71 |
Admin
Группа: Администраторы
Сообщений: 2720
Репутация: 15
Статус: Offline
| Привет, Сергей Алексеевич! Классный репортаж! Звания члена Союза журналистов достоин! 
По секрету. Когда добавляешь фотку, внизу слева от окошка "Обзор" есть кнопочка "+". Нажимаешь ее и появляется еще одно окошко для следующей фотографии. И так можно добавить 10 фоток в одно сообщение.
|
| |
| |
| Hakas | Дата: Вторник, 04.06.2013, 15:13 | Сообщение # 72 |
|
Полковник
Группа: Проверенные
Сообщений: 161
Репутация: 5
Статус: Offline
| Понял, спасибо! До связи.
ESA
|
| |
| |
| Стас | Дата: Воскресенье, 22.12.2013, 18:14 | Сообщение # 73 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
| Иван
И хочется крикнуть:
«За что же? Что сделал я?»
Но рот забивает метель –
сука белая.
А. Розенбаум)
Закоченевшая на ледяном ветру рука долго шарила в складках одежды, пока в одном из карманов
не выудила сотовый телефон. Звонил Иван
– мой односельчанин и хороший товарищ:
- Стас, ты просил сказать, когда я поеду в
Шебарколь. Через час выезжаем. Надо успеть до Нового года. Если начнутся
большие снега, то неизвестно когда поедем следующий раз. Ты
подумай, а мне нужно собираться.
Я бросил
копаться во дворе и пошёл в дом, соображая на ходу. Погода дрянь. Но он то едет! Я сам просился.
Ваня может подумать, что я слабак и сейчас найду какую-то причину, чтобы отказаться. Сам же жаловался ему, что засиделся дома и
хочется экстрима. Да и потом, с прошлой рыбалки ещё остались живцы. Если
сложится удачно, то можно порыбачить в диких местах и самое главное – заглянуть
за ту линию горизонта, где никогда ещё не был.
Всё! Решено!
Сборы как по
тревоге. Ване позвонил. Зимняя одежда рыбака-любителя для такой поездки
будет в самый раз! Сыну тоже позвонил, чтобы собрал для меня
снасти и подбросил к дому Ивана на своей
машине. Пока Лена готовила большой термос кофе со сливками
и варила полтора десятка яиц, я скидывал на стол то, что в тот момент мог
найти. Хлеб, несколько головок репчатого
лука (на льду – первейшее дело!), шмат солёного сала, какое-то печенье, несколько пластиковых
баночек мёда и быстро приготовил на первый случай горку
бутербродов с маслом и сыром, завернув каждый в пищевую плёнку. Ладно! Хватит! Ребята тоже что-то возьмут. На трое суток растянем.
Пора ехать!
Пластиковые
рыбацкие санки со снастями через высоченный кузов КАМАЗа подали наверх, живцов и продукты устроили в
кабине у изголовья. Пока Ванина жена
Катерина, крепкая боевая женщина, подносила ещё что-то из вещей, Иван
быстро пробежался вокруг прицепа, проверил сцепку и скомандовал:
- Поехали!
А и в самом
деле. Мороз и ветер уже достали, не
смотря на хорошую одежду. В кабине
оказалось очень тепло, грязновато и просторно. Нормально. Можно ехать! Катерина, стоя у ворот и придерживая одной рукою полы не застёгнутой
впопыхах куртки, бодро помахала нам на прощание. Иван кивнул ей, КАМАЗ громко выдохнул, два десятка колёс
одновременно с хрустом и шипением крутанули по наледи со снегом и начали
наматывать на себя первые километры зимней дороги. Впереди их было ещё больше трёхсот только в
один конец. И лишь полсотни из них по асфальту. Дальше – бескрайняя и безлюдная
степь, солёные урочища, накатанная
тяжёлыми машинами зимняя колея.
Ни единого деревца или кустика. Впереди только гиблая дикая степь, продуваемая ледяными ветрами,
короткие дни и нескончаемо долгие
декабрьские ночи. Это как раз то, к чему я так стремился! Мы ехали на угольный разрез, где вот уже
который год открытым способом добывают так полюбившийся всем шебаркольский
уголь. Он и у меня в печи прекрасно разгорается
от одной лишь старой ульевой рамки, весело и жарко горит, а после прогорания
остаётся один лишь сигаретный пепел.
Говорят, что после длительных промеров и подсчётов запасы этого
месторождения и соседних с ним определили как неисчерпаемые и многие мужики
после развала целинных совхозов, выкупив
в собственность и восстановив тяжёлую
технику, начали возить этот уголь, обеспечивая прекрасным топливом все города, посёлки и аулы на сотни километров вокруг.
Иван младше
меня на десять лет, но успел покататься на броне в Афганистане и на всю жизнь запомнить вкус той чужой пыли. Я пару раз пытался вытянуть из него что-то о
жизни мотострелков на войне, но все разговоры обычно не двигались дальше бравых
рассказов о том, как делали бормотуху в
БТРах и как лихо готовили
великолепный плов, используя в качестве казана крышку от зиловского воздухана.
Для аппетита непременно добавляли в плов
афганскую лепёшечку анаши, которая давала неуёмный аппетит и дурную голову поутру. Ваня деловито крутил баранку своего видавшего
виды КАМАЗа и, в отличие от меня,
нисколько не робел перед теми сотнями километров, которые предстояло проехать.
А ведь прошло только пару дней как он притащил брошенный в степи груженый
прицеп, когда у того разорвало дышло. Мы ещё посмеялись тогда, когда он приехал
без прицепа и метался в поисках передвижной сварки. Я сказал ему:
- Ваня, может я не прав. У меня в дипломе о
высшем образовании записано «лётчик-минус-инженер». Но раз уж старое дышло
никак нельзя снять, то давай я дам тебе дышло от пчеловодной
платформы, ты его хомутами притянешь к сломанному и потихоньку дотащишь домой
этих пару сотен километров.
Он воспрял духом, сам нашёл какое-то дышло и
благополучно эвакуировал прицеп с грузом.
Вообще Иван брался за всё. Косил сено своим комбайном и продавал людям;
брал в аренду землю и выращивал хлеб; брал меня с собою тащить невод по озерцу,
которое когда-то сам сделал, перегородив балку плотиною. Он живо откликался на
просьбы односельчан. Вокруг него всегда кипела жизнь, собирались мужики по утрам перед выездом в
поле. Вместе ладили и настраивали технику, грузили канистры с топливом. Другие
крестьяне вечно обращались к нему с просьбами и вопросами. Частенько, особенно последнее время, среди них бывал и
я. У него я учился создавать озёра,
обрабатывать землю, решать вопросы по сельхозтехнике. Глядя на него, хотелось сказать словами Владимира Высоцкого:
«Он вышел ростом и лицом –
Спасибо
матери с отцом!
С людьми в ладу,
Не понукал, не помыкал.
Спины не
гнул, прямым ходил.
И в ус не
дул, и жил как жил,
И голове своей руками помогал…»
Кроме нас
двоих в кабине был ещё один человек. Это
был Еркоша-Ушастик. Так его любовно и
по-свойски называли друзья и односельчане. Еркен имел не совсем типичную для
казаха внешность. Это был рослый детина лет тридцати пяти с крепкою на вид
костью и длинными сильными руками. Лицо у него было вытянуто сверху вниз, как у
какого-нибудь скандинавского викинга,
крепкие скулы придавали этому лицу мужественный вид. Ну а завершали этот колоритный облик
маленькие круглые оттопыренные
ушки. Понятно, что прозвище приклеилось
к нему ещё в школьные годы и Еркоша давно
к нему привык. Он часто работал у Ивана.
Вот и сейчас ходил с ним в рейсы сменным водителем.
Пока КАМАЗ
налегке нырял по балкам, срезая дорогу до Арыктов – соседнего села, где мы
должны были через тридцать с лишним километров выскочить на асфальтированную
трассу, мы отогрелись в кабине и оживлённо балагурили, обсуждая все наши
движения при сборах в дорогу. Больше всего забот выпало на плечи Ивана и он,
чертыхаясь, рассказывал:
- Нет, ты понимаешь! Мы же собирались выехать
рано, чтобы хоть днём побольше ехать. А тут Катерина сообщает, что кабанчик
ногу сломал. Пришлось срочно отрезать
ему эту ногу… по самую шею. То да сё –
провозились до обеда. Одно хорошо –
молоденькая свининка успела свариться и как только малость остынет, мы её
ломтями то и настругаем!
Эх! Весело
катить по прекрасной асфальтированной дороге среди голой степи! За пятьдесят
километров не встретилось ни одного населённого пункта. Лишь в стороне какое-то
время был виден аул Садырбай и заиндевевшее блюдце озера с одноимённым
названием. Прямо перед нашими взорами дрожащий
в снежном мареве солнечный диск по опасно низкой зимней глиссаде приближался к той заиндевелой линии, где гигантский ледяной купол неба
примерзал к бескрайней заснеженной пустыне. Солнце изо всех сил пыталось удержаться выше линии горизонта, но в какой-то момент стало
понятно, что оно потеряло скорость и на глазах начало сыпаться вниз, за пологую
возвышенность, начинавшуюся впереди. Серая вечерняя мгла снежной позёмки там,
вдали, вдруг в один момент проглотила солнечный свет и в степи резко стемнело. Мы ехали на запад и
я, как завороженный, с восторгом созерцал эту немую какофонию сил природы.
Вскоре мы
подъехали к маленькому районному центру Кургальджино. Это самый край
Акмолинской области. Мать моя женщина! Им отсюда до Кокчетава – областного
центра полтысячи километров в один конец! Машина свернула с трассы на
примыкавший с юга грейдер, проехала метров двести и встала.
- Что, размяться пора?
Иван боднул головой и вымолвил:
- Перекусим.
Есть ещё не хотелось,
но я послушно полез за своими продуктами. Может ребята так спешили, что не
обедали перед выездом?
Ваня поручил Еркоше нарезать свежину, а сам вытащил откуда-то бутылку
водки и поставил её на панель.
- Вань, вы что? Пить собрались? А как же
дорога? Гаишники?
- Запомни! Такому делу дорога не помеха! А что касается гаишников, то их там живыми никто не видел. Дальше – Дикий Запад! Там
свои законы. А правил дорожного движения
нет вообще, поскольку там и дорог то нет.
Там есть только направления.
Еркоша, наливай!
Иван протянул напарнику обе руки, в которых
держал по небольшому пластиковому
стаканчику. Еркен наполнил оба и, взяв один, протянул его мне. Я от неожиданности отпрянул:
- А зачем?
Еркен застыл в недоумении. А Ваня
сказал, улыбаясь:
- Ему не надо. Он не будет.
Озадаченный Еркоша так и
продолжал держать протянутый ко мне стакан. Вектора его честных глаз были
устремлены вперёд и пересекались точно в той точке, где его здоровая лапа
трепетно удерживала маленький пластиковый сосуд
с подрагивающей в нём прозрачной жидкостью. А по выражению его лица было видно, что он
мучительно выстраивает в голове свои мысли.
Что значит зачем? Почему можно не
пить водку, если она есть? Пауза
затянулась. Похоже, что свойственная его натуре короткая логическая цепочка
где-то внутри его большой головы замкнулась в кольцо и пошла по кругу. Мы ему
не мешали. Наконец, он шевельнулся. Так
ничего и не поняв, он, видимо, со всею
чистотой своей души поверил словам
Ивана, встряхнул головой,
сбрасывая остатки мыслей, а потом деловито поднёс стаканчик ко рту и аккуратно выпил.
Ну вот. Теперь всё стало на свои места!
Ваня уже закусывал. Еркен тоже
взял кусок свинины пожирнее, а в другую руку я вставил ему ломоть отрезанного
хлеба. Пока я отведывал свежины, ребята
налили себе ещё грамм по сорок и выпили. Всё.
Дожёвывая на ходу и запивая горячим кофе, быстро собрали продукты, выключили свет в
салоне и тронулись в путь. Наступила ночь, хотя по времени было ещё очень рано.
Вскоре с грейдера пришлось съехать. Он ещё несколько лет назад был так растерзан
колёсами грузовиков, что лучше
было ехать по степи. Это уже были места, где никогда не пахали землю, не сеяли хлеб. Скудная почва, солончаки, изредка топкие
летом и заиндевелые сейчас камышовые урочища и голая голая голая степь степь
степь…
Ночь. Тягач упрямо прёт вперёд по разбитой дождливой осенью и неровно прикатанной зимою колее, иногда
ныряя в балки и объезжая большие вымоины. Снежная позёмка неутомимо шлифует
степь и помогает бесконечному чёрному космосу растворять свет фар автомобиля
уже через несколько метров впереди него. Это наша родная стихия! На память приходят строки, сочинённые когда-то в юности:
«В белой бешеной позёмке,
трущей кожу целины,
мы брели как злые волки"
В этом направлении следующим
населённым пунктом будет село Баршино в ста десяти километрах от покинутого
нами Кургальджино. Еркоша теперь крутил баранку, напряжённо вглядываясь в
отвоёванный у темноты отрезок освещённой колеи, а мы с Ваней, болтаясь на
сиденьях КАМАЗа как китайские
болванчики, пытались спать, разморившись в тепле. Часа через три впереди
показались огоньки посёлка.
Первоначально Иван хотел высадить меня у знакомого пастуха на дальнем
отгоне километрах в шестидесяти за Баршино. Но поскольку мы здорово
припозднились, то посчитали, что будем у него часам к четырём утра. Врываться к
людям в такое время мы сочли неоправданной наглостью и Иван предложил мне
остаться в Баршино у его давнего знакомого. Рыбалка и здесь всегда была
хорошей.
Дом Саржана
был сразу же на въезде в село. Хозяин, выйдя на улицу, тепло обнялся с Иваном,
поздоровался с Еркошей и со мной. Ледяной ветер жадно лизал наши разогретые
лица и старался залезть под одежду. Все поспешили по приглашению хозяина в дом. В просторных сенях, где мы
скинули верхнюю одежду и обувь, я обратил внимание на небольшую поленницу мороженых
щук, сложенную у стенки. Пройдя из холодных сеней на кухню, которая тоже
оказалась очень просторной, мы, наконец, получили возможность как следует разглядеть друг друга и
познакомиться. Хозяин дома, сухощавый, среднего роста мужчина лет пятидесяти
пяти приветливо улыбался, оглядывая нас, и сразу же пригласил к столу. Мы как
раз поспели к позднему казахскому ужину. Жена Саржана, коротко
поприветствовав мягкою улыбкой каждого
из гостей, продолжила накрывать на стол.
Делала она это спокойно, но быстро, нисколько
не тушуясь и не суетясь, как это часто бывает со многими хозяйками, когда в дом
заваливают нежданные гости. Да и сервировка стола была немудрёной. Обычный
семейный ужин. Вымыв руки, мы стали подсаживаться к большому самодельному
прямоугольному столу, занимавшему почти половину кухни. С одной стороны стола у
стены стояла широкая удобная скамья, на которой расположился я с хозяином и его
младший сын – мальчонка лет двенадцати. С другой стороны стола на стульях
устроились Иван с Еркеном. Для разминки на столе уже красовалась горка
баурсаков и домашнее сливочное масло. Ваза с конфетами и какой-то выпечкой была
убрана повыше, чтобы до неё не дотягивались двое трёхгодовалых двойняшек –
внучат наших гостеприимных хозяев. Саржан
вышел в сени и вскоре вернулся с бутылкою водки, которая, оказавшись в центре
стола, вскоре покрылась капельками обильной росы. Я залез в
свою поклажу, достал пару баночек мёда и
вручил хозяйке. При этом я почувствовал, что их появление вызвало у женщины
гораздо более приятное впечатление, чем
у меня появление на столе бутылки водки. Прошло минут десять с того момента, как мы вошли в
дом и хозяйка позвала мужа в небольшую пристройку, примыкавшую к сеням. Через
несколько минут Саржан внёс на кухню огромный круглый табак с бесбармаком и
поставил его в центре стола. Поверх сочных лепёшек из тонко раскатанного теста, на
нём парили большие куски мяса, аппетитно благоухая приятным ароматом варёной конины. Саржан протянул Еркоше нож с длинным узким
лезвием, а сам принялся открывать бутылку и разливать по стопкам водку. Еркен встал и быстрыми ловкими
движениями нарезал мясо небольшими кусочками, живописно разбрасывая их поверх
блюда. Выпив за встречу, мы дружно,
обжигая пальцы, начали прихватывать кусочками мяса края бесбармачных сочней и,
отрывая их, отправлять раз за разом себе в рот, покачивая при этом головами и
похваливая хозяйку. А та, благосклонно и деловито принимая всеобщее одобрение,
тоже села к столу и, устроив по обе стороны от себя вёртких внучат, пыталась
накормить их, строго предупредив, что если будут плохо кушать, то сладостей не
получат. Вторую стопку выпили за хозяев дома. Ребята живо закусили её, попили
чаю и заторопились выезжать. Им нужно было к утру быть на месте. Если не будет
большой очереди на погрузке угля, то к
вечеру следующего дня они уже могут вернуться и забрать меня.
В большой
комнате, куда мы прошли с Саржаном, проводив в сенях ребят, кроме телевизора из
мебели был один лишь диван. Часть деревянного пола в середине комнаты была
покрыта ковром. На нём было развёрнуто стеганое одеяло и лежало несколько
карпешек. Стены комнаты были чисто выбелены и на них не было ничего. Ни ковров,
ни картин, ни фотографий, ни чего либо другого. На первый взгляд в современном
мире это могло бы показаться необычным, но я почему-то воспринял это убранство
комнаты как органичное и нормальное. Живя
в цивилизованном мире, многие из нас увлекаются постоянным накоплением
бесполезных вещей. А для того, чтобы оправдать их присутствие в своём доме и в
жизни, мы изо всех сил стараемся
придумать и присвоить этим вещам какую-то особую значимость. А по сути дела, мы
совершенно спокойно могли бы обходиться без них. В таком простом убранстве была
своя логика, подсказанная жизнью и
крепко вплетавшаяся в традиции и уклад жизни степняков. Несколько
поколений назад народ вёл кочевой образ жизни. Каждая лишняя вещь при кочёвках
– ненужная обуза. Всё, что нужно человеку, ему даст природа. Небольшой
перечень посуды и утвари, тёплая удобная
одежда, одеяла и простые инструменты для
рукоделия и ремонта – вот тот минимум, который
необходим семье для жизни во время кочевья. Ну и, конечно же, юрта. Её надёжные тёплые
стены и шанырак над головой. А теперь мы с Саржаном сидели на диване и он с
большой любовью говорил о своём доме и об отце, который этот дом построил. Для
строения из земляного самана этот дом действительно выглядел добротным и довольно высоким. Я вспомнил его
двор в свете фар КАМАЗа. Вернее двора по здешнему обычаю как такового не было.
Не было никакого забора или ограды. Дворовые постройки, сеновал и сараи были
построены на открытом месте метрах в
пятидесяти от дома. Дальше была степь. В
доме было очень тепло и я невольно подумал о ребятах, которым предстояло всю
ночь ехать до Шебарколя
Добавлено (22.12.2013, 17:43)
---------------------------------------------
Двойняшки попривыкли ко мне и
теперь кувыркались на одеяле посреди комнаты как два уморительных упитанных
медвежонка. Постелив мне постель в соседней маленькой комнате, хозяйка
принялась готовить ко сну детей. Я выслушал рекомендации Саржана по поводу
завтрашней рыбалки, вышел на улицу оценить погоду и поспешил лечь. На такой
металлической кровати я спал когда-то в детстве. Мне было удобно и спокойно. В
этой комнате была ещё одна такая кровать, небольшой комод и старый деревянный
сундук, на котором лежала аккуратная горка разноцветных одеял. А на стене
висела единственная фотография в
деревянной рамочке под стеклом. Это был портрет человека, построившего этот
дом. Доброе серьёзное лицо аксакала в
круглой национальной шапке с меховым отворотом. Было приятно посмотреть на лицо
этого достойного человека, трудами которого теперь так гордились его дети. Я
был взволнован всеми событиями минувшего дня и особенно тем, что сбежав от
своей привычной жизни, вдруг так тепло
был принят в доме у совершенно незнакомых людей в далёком степном ауле.
Живцы очень обрадовались
свежей речной водичке, которой я подлил им из первой же лунки. Рука рыбака не
дрогнула добавить нескольким из них ещё большей радости, выпустив погулять под
лёд с острыми тройниками в спине. Выставив жерлицы, я разогнулся и не спеша
обозрел окрестности. Старое село Баршино стояло прямо на высоком берегу возле
русла реки Кон. Новое село, отстроенное в последние советские десятилетия,
находилось по другую сторону реки в километре от берега. Саржан на своём УАЗике
подвёз меня от своего дома метров двести пятьдесят к склону Змеиной сопки, я
быстро сгрузил санки со снастями и мы распрощались до вечера. Осторожно ступая
по довольно крутому склону, усыпанному осколками каменной дресвы, я спустился к
омуту. Не
знаю точно, но, по-моему, именно омутами стоит называть те ямы и озерца,
которые составляют речку Кон и её соседку Кулан. Русла этих рек большую часть
года разорваны сухими перемычками, заросшими непроходимым тальником. Только весною во время паводка с огромных
степных просторов в глубокие русла этих речушек стекается талая вода.
Русла речушек зачастую с очень высокими
склонами берегов и в них за зиму наносит буранами и позёмками огромное
количество снега. Из-за этого с началом половодья образуются чудовищные заторы.
Вода за короткое время может подняться на несколько метров вверх, ставя на дыбы
многометровые льдины, пока не начинает рвать гигантские снеговые перемычки.
Мечтаю когда-нибудь увидеть это зрелище
с какого-нибудь самого высокого и безопасного берега. Поразительно, что
после таких паводков на дне высоких ущелий, промытых за тысячи лет в ровной
степи, остаются разделённые множеством сухих перемычек омуты и озёра, глубина
которых достигает семи-восьми метров. В этих водоёмах в изобилии нерестится и растёт речная рыба и
вольготно жирует щука.
Шорох в
прибрежном камыше заставил меня резко обернуться. На лёд намётом вылетел заяц и
понёсся мимо меня между жерлиц. Следом за ним гналась казахская борзая – полукровка. Косой был не дурак и,
похоже, применил отработанный финт – не снижая скорости, устремился к сопке и по её крутому склону
легко взлетел вверх. Борзая, пробежав по
каменистому подъёму метров двадцать, резко сбавила скорость, развернулась и, не
оглядываясь, посеменила трусцою в
сторону села. Полезная горка. Спасение для зайцев. Мне рассказывали, что летом
на этой горке, отвернув какой-нибудь камень, можно почти гарантированно обнаружить
под ним степную гадюку. Так что своё
особое развлечение для местных ребятишек здесь есть. А у меня сработала первая
жерлица и я типовою трусцой зимнего рыболова посеменил к вскочившему вверх красному флажку. Что тут скажешь? Это – жизнь!
Рыбалка
оказалась обыкновенной. День становился всё более серым. Погода явно менялась.
Щука была очень вялой. Живца брала слабо и нехотя клала себе за щёку. На блёсна
вообще не обращала внимания. Изощрялся я
и так и эдак, но подсечь было не просто. После окончания занятий в школе ко мне
прибежал сынишка Саржана и мы вместе стали колдовать над жерлицами. Иногда я
давал малому самому вытянуть подсечённую щучку. За весь день поймали десять штук весом не более полутора килограммов и примерно
столько же сошло. Ну и ладно. Местные
добытчики китайскими сетями уже
основательно подчистили этот большой плёс. И хотя я и сожалел об упущенных
щучках, но рыбалкой остался доволен.
Вообще-то у меня изначально была
идея доехать до самого месторождения и посмотреть угольный разрез. Иван рассказывал, что это
впечатляющее зрелище. Вспоротое брюхо континента, куда по серпантину съезжают
грузовики. Под слоем породы лежит пласт угля толщиною метров тридцать. Когда
начинали разработку месторождения, то покупатели сами заезжали под погрузку.
Теперь разрез продвинулся километров на двадцать. Вниз уже никого постороннего
не пускают. А уголь вывозится наверх большими карьерными самосвалами. Поэтому-то
я в этой поездке и предусмотрел вариант с рыбалкой, поскольку увидеть разрез не
получалось.
К вечеру поднялась позёмка и мороз при усиливающемся ветре становился всё
более жгучим. Пока смотал и уложил все
жерлицы, руки совсем окоченели. Саржан подъехал как раз вовремя. С высокого
берега я в предвечерних сумерках ещё раз окинул взглядом Змеиную сопку, русло реки и неясные силуэты
домов нового посёлка, заштрихованные серою позёмкой. Хотелось оставить в своей
памяти этот суровый пейзаж, который был родным для этих вот
душевных людей, живущих здесь.
Саржан сообщил, что Иван коротко
позвонил ему с Шебарколя и сказал, что
вечером приедут. Вообще-то
сотовой связи по маршруту не было. Из сотовых операторов только «билайн»
функционировал в самом Шебарколе. Оттуда Иван с чужого телефона и позвонил Саржану на домашний.
Садиться ужинать мы не спешили,
надеясь, что ребята вот-вот подъедут. Но их всё не было. И когда дальше ждать
уже не было смысла, хозяйка накрыла на стол, усадила своих ненаглядных внучат,
которых ей подкинула на время дочка из Астаны и мы сели ужинать. Мы с Саржаном
уже прекрасно понимали, что у ребят что-то случилось. Даже тяжелогружёными они
уже должны были вернуться. Может снова что-то с техникой? Ведь все мужики
гоняли машины с большим перегрузом. Усиливали рессоры, укрепляли кузова и
грузили чуть ли не вдвое больше установленной нормы. Иначе за рейс не будет
хорошего навару.
Аппетита хорошего не было, не
смотря на день, проведённый на морозе. Ели мы не спеша, всё надеясь, что
вот-вот сквозь завывание метели услышим шум двигателя подъехавшего КАМАЗа.
После ужина, чтобы отвлечь меня
от переживаний за ребят, Саржан стал
рассказывать за свою жизнь и за семейные дела. Он был главою небольшого
крестьянского хозяйства и крутился, как и все в его положении, как мог.
Рассказывал о ссудах и различных государственных программах по развитию
животноводства. Поведал, как под программу закупки племенного скота он купил скотину
обычную, а на сэкономленные деньги приобрёл ещё и подержанный колёсный трактор.
Без него хозяйство останется без кормов и тогда любой породе придёт конец. Жена
работала в сельской администрации и заботилась о семье и домашнем хозяйстве. В
последние годы сильно болят колени и ей всё труднее справляться с делами. Вот
почему я не увидел в их доме традиционного круглого стола на коротеньких ножках,
вокруг которого так любят сиживать на полу наши степняки. Иван крепко выручал
его крестьянское хозяйство, подкидывая каждый год кузовок-другой зерноотходов
или ячменя с нашего зерносеющего района. Старший сын Саржана на своём
УАЗике-таблетке ездил в районный центр
или в Астану по заказам односельчан. Районный центр теперь находится в Киевке.
А до него, страшно подумать, почти двести пятьдесят километров. Если нужно справить какую-то бумажку в районе, то из
Баршино нужно выезжать глубокой ночью, чтобы по бездорожью добраться на место в
первой половине дня. Приехать обратно домой можно было к полуночи. Это если всё
хорошо. А если нет? А если это зима? Бескрайняя степь, ветра, перемёты и
заносы. Не говоря уж о том, что можно попасть в настоящий лютый казахстанский буран. Зимою
село вообще подолгу бывает оторвано от мира, пока по степи не пробьют
«кировцами» дорогу-траншею, которая очень быстро затягивается позёмкой.
Что ни говори, а чтобы жить в таких условиях, нужно какое-то
особое состояние духа. И этому состоянию многим из нас стоило бы поучиться!
В
двенадцатом часу ночи решили ложиться спать. Вышел ещё раз поглядеть на погоду.
Редкие звёзды тускло мерцали сквозь снежную мглу. В степи мело и промороженный
ветер, казалось, слизывал кожу с лица. Страшно было подумать о том, чтобы
оказаться в такую погоду далеко в степи. Мы ничего не могли знать о ребятах и
ничего не могли предпринять.
Добавлено (22.12.2013, 17:47)
---------------------------------------------
На соседней кровати спокойно
спал старший сын хозяина, вернувшийся из рейса, а я всё лежал и лежал в
какой-то беспокойной полудрёме и никак не мог прогнать вдруг навалившуюся безысходную тоску, навеваемую плачем ветра за
окном. От этого плача стынет в груди, сердцу становится тесно, не хватает
воздуха, но вдохнуть застывшей грудью никак нельзя. Белая и мёртвая круговерть
метели. Она как будто уже нависает надо мной и тянет ко мне свои руки. Ледяная
ладонь ложится на моё плечо и хочет подобраться к горлу. Надо закричать!
Закричать, истратив на этот крик последний глоток воздуха!
- Станислав! Станислав! Ребята приехали. Вставать
нужно.
Саржан,
склонившись надо мною, тряс меня за плечо. Я дико таращился на него, а потом,
не веря самому себе, перевёл взгляд на его руку, лежащую у меня на голом плече.
- Ай, извини! – Саржан отдёрнул руку, - это у
меня после инсульта вся левая сторона холодная. Смотри!
Он положил
мне на плечо ладонь правой руки. Она была очень тёплая, домашняя. Я, наконец то,
пришёл в себя.
Быстро
накинув на себя штаны и свитер, выскочил на кухню. Иван с Еркеном сидели за столом и уплетали разогретую лапшу
с остатками мяса. Хозяйка готовила чай. Был второй час ночи. Оказалось, что
где-то в сумерках, то ли из-за усилившейся позёмки, то ли, как я предположил,
от того, что перед выездом в обратный путь они допили початую бутылку водки,
ребята потеряли свою колею и незаметно отвернули на другую. Ночь. Темень
непроглядная. Только видно сквозь позёмку несколько метров колеи в свете фар. Усталость. Монотонность. Сомнения в
правильности выбранного направления. А может это просто от тоски сомненья лезут
в голову? Ведь уже столько лет они ездят сюда за углём! Опомнились, когда
прошли почти сотню километров. А там уже увидели огонёк населённого пункта. Решили
ехать до него, чтобы всё уяснить. Уяснили.
Оказалось,
что поехали они в такую глушь, что дальше уже некуда. Этот забытый Аллахом аул,
потерянный на бескрайних степных просторах континента, был остатком когда-то
организованного в этих местах совхоза под названием, не много не мало, имени
22-го Партсъезда! Делать было нечего. Повернули назад. Сотня километров до колеи на Баршино и там ещё около ста до самого села. Много-много часов ночью по степной дороге на
тяжеленном КАМАЗе с прицепом. Злые и голодные. Но доехали!
Доехали до
Баршино. Но надо пройти ещё сотню с лишним до Кургальджино, а потом ещё больше
восьмидесяти до дома. Отдыхать нельзя. Мороз около двадцати градусов. Да ещё и
с ветром. Если надолго заглушить мотор – солярка перемёрзнет и потом завести
его будет крайне сложно. Да и топлива осталось мало. Весь аварийный запас был
израсходован на экскурсию в этот чёртов совхоз имени 22-го Партсъезда.
Я натягивал
на себя всю одежду, которая только была с собою. Саржан вручил отбрыкивавшемуся
Ивану две мороженые щуки килограмма по три весом, взятые им со своей поленницы.
Сыновья были посланы на кузов КАМАЗа и скидывали оттуда в снег крупные угольные
камни. Саржан ещё не успел закупить уголь на всю зиму. Пластиковые санки с моим уловом и снастями ребята
надёжно установили наверху и я побежал в дом, чтобы ещё раз поблагодарить
хозяйку и попрощаться.
Саржан с Иваном на ходу уточнили
свои планы по поводу подвоза фуража и, тепло простившись с этим прекрасным
человеком, мы вскарабкались в кабину. Еркоша врубил скорость и тронул. Я тут в
гостях рыбачил, отдыхал, беседовал подолгу с хозяином, а ребята всё это время,
больше суток, почти непрерывно ехали. И едут опять. Из какого металла
выковывают таких мужиков?
Спать не хотелось. Иван тоже
бодрствовал. Мы больше молчали, напряжённо вглядываясь в дорогу и лишь изредка
перекидывались несколькими фразами. Мертвецкая ночь. Ни единого огонька нигде.
Ни единого знака, ни столбика. Пошёл
небольшой верховой снежок. Звёзд не стало видно вовсе. Чёрная непроглядная
темень смыкалась сразу же за пятном освещённой колеи и мне порою казалось, что
я теряю пространственную ориентировку. Позёмка, усиленная верховым снегом текла слева направо сплошным потоком.
Казалось, что этим потоком нас сносит, закручивает машину и тащит её в сторону.
Нужно было прилагать огромные усилия, чтобы
удержаться за колею. А угадывать её становилось всё труднее. Снег
зализывал её, языки перемётов всё чаще перекрывали дорогу полностью, но мы очень надеялись, что сможем
доехать до выезда на грейдер. Там будет легче. Как бы там ни было, позади у ребят были сотни километров очень
непростой дороги и я волновался о том,
как они смогут продержаться до конца. Часа через два с половиною колея,
наконец, вывела нас на насыпь грейдера и мы сразу приободрились. До
Кургальджино оставалось километров двадцать. И вдруг КАМАЗ резко сбросил
скорость и встал. Иван напряжённо взглянул на Еркена:
- Что?
- Колесо.
Мы выскочили из кабины в ночь и
побежали вдоль сцепки. Так и есть. Одно из задних колёс прицепа было пустым.
Пока осматривали и ощупывали в темноте другие, успели замёрзнуть.
- Сейчас ничего не сделаем. Только покалечимся, - прокричал Иван сквозь
метель, - надо ждать рассвета.
Мы поскорее забрались в кабину,
втащив с собою порцию морозного воздуха, но через пару минут Иван, севший за
руль, выключил двигатель. У нас не было топлива, чтобы обогреваться. На часах начало пятого утра. Но до рассвета ещё больше
четырёх часов. И было непонятно, как мы
столько продержимся. Ваня разъяснил ситуацию с колёсами. Если бы мы даже
попытались открутить на ощупь одно из
спаренных колёс прицепа, то на одном оставшемся ехать нельзя, так как прицеп
очень тяжело загружен. Запаска же находилась на самом верху кузова на угле.
Туда же нужно будет поднять и снятое колесо.
Было решено, что нужно
постараться поспать. Холод всё равно не даст спать долго. И нужно будет через
какие-то промежутки времени заводить двигатель и прогревать, чтобы не
перемёрзло топливо.
Добавлено (22.12.2013, 17:59)
---------------------------------------------
Толковое решение! Сначала мне
действительно показалось, что я заснул. Ведь этой ночью я почти не спал.
Ребята, конечно же, тоже. Но очень скоро холод стал забираться под одежду и сон
превратился в тяжёлое мучительное
онемение. Иван с Еркеном сидели неподвижно, свесив головы на грудь и трудно
было угадать, спят они или так же как и я онемели, сберегая остатки тепла в глубине
своих тел, где сердца отсчитывают секунды до наступления рассвета. Но слишком!
Слишком много секунд ещё у этой ночи! Мы так быстро замёрзли, что
рассвет стал мне казаться недостижимо далёким. Ладно, ехидно подумал я про
себя. Надо будет от нечего делать
понаблюдать, как мы со всем этим справимся. Не желая побеспокоить ребят
каким-нибудь движением, я оцепенел. Очень важно было поспать. Нужны силы и во
сне время летит быстрее. Но ко мне сон уже не шёл и я просто стал думать о
дороге, о жизни Вани и Еркоши, о тех мужиках,
кто зарабатывает себе на жизнь на этих
вот дорогах. Вспомнился рассказ моего земляка. Бача Зинулла тоже хаживал
длинными дорогами по туркменской пустыне, потом через Кушку, Герат и Шинданд до
Кандагара со своею зенитно-ракетной установкой. А рассказывал он, как его
племянник несколько лет назад тоже мотался в Шебарколь за углём. И однажды,
сокращая путь, оказался в голой степи. Торопился. Мороз был страшный. Но двигатель умер. В такой мороз хуже варианта
не придумаешь. Продержался он много часов. Начал снимать с КАМАЗа колёса и жечь
их, держась к огню как можно ближе. Конец истории получился как в кино. Когда догорало последнее колесо и
он готовился распрощаться с жизнью, на
горизонте показалась машина, которая шла в его сторону. Парня нашли целым и
невредимым. Он был совершенно чёрным от копоти, а на КАМАЗе не осталось ни
единого колеса.
Из оцепенения нас вывел грузовик
с углём, вырвавшийся из круговерти метели и промчавшийся в сторону
Кургальджино. Иван спросил меня который час. Я достал сотовый телефон,
посмотрел время и сказал ему. Чувствовалось, как он волнуется, напряжённо
склонившись к рулевому колесу. Наконец он решился и повернул ключ зажигания.
Двигатель рыкнул неуверенно, заставив наши сердца замереть, но потом схватил
как надо и завёлся.
Сообщение отредактировал Стас - Воскресенье, 22.12.2013, 17:50 |
| |
| |
| Стас | Дата: Воскресенье, 29.12.2013, 12:18 | Сообщение # 74 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
| Все облегчённо вздохнули. Не
хотелось даже думать, что было бы, если бы он успел замёрзнуть.
Прогрев двигатель несколько
минут, Иван заглушил его. В кабине погасла вся подсветка приборов и чёрная ночь
в один миг прильнула к стёклам кабины, как будто жаждала заглотить нас своею
могильной пастью. Еркен всё время
молчал. Сидел, насупившись, и почти не шевелился. О чём он думал? Может быть о
жене и меленьких ещё детях? Или был всего лишь на всего раздосадован
случившимся и просто тупо ждал рассвета,
что, честно говоря, как раз таки и было самым умным в нашем положении. Лишь бы
только двигатель заводился всякий раз.
Дорога, а в дороге МАЗ,
который по уши увяз.
В кабине тьма,
напарник третий час молчит.
Хоть бы кричал – аж зло берёт!
Назад пятьсот, пятьсот вперёд,
А он зубами танец саблями стучит
Где-то в забытьи, где-то в раздумьях, слушая ритм сердца и ритм мелодии Высоцкого, неотвязно звучащий
где-то рядом с ним, проходили минуты, получасовые отрезки, через которые Ваня
запускал и прогревал двигатель. Мы очень хотели тепла, но очень боялись долго греть машину. Топлива
оставалось совсем мало.
Ну, надо ж так!
Под Новый год!
Назад пятьсот,
пятьсот вперёд.
Сигналим зря, пурга
и некому помочь.
На часах уже давно было утро, но декабрьская
ночь всё никак не хотела отступать.
«Глуши мотор,
- он говорит, -
Пусть этот МАЗ
огнём
горит!»
Мол, видишь сам -
тут больше нечего ловить!
Ты
видишь сам –
кругом пятьсот
И к ночи
точно занесёт,
Так заровняет,
что не надо хоронить!
И только в девятом часу утра ночь, наконец,
устала нас стеречь и наступили серые предрассветные сумерки.
Ветер к утру немного ослаб.
Облака, временами подсыпавшие верхового снега, унесло. А мороз на рассвете стал
ещё злее. Мы быстро разгребли снег возле колеса, спустили сверху запаску и
установили домкрат. Ваня с Еркошей непрерывно двигались. Иван очень боялся, что
какая-нибудь колёсная гайка может не открутиться. Не все они были хороши на
этой старой технике. Но нам повезло. Налегая по очереди на рычаг, ребята
сорвали с места все гайки, давая друг другу немного согреться в работе. А я,
приняв сургутскую стойку и пряча лицо от ветра, переминался с ноги на ногу,
наблюдая за их действиями. Ещё одну пару неумелых рук им некуда было
приспособить. Поставили запаску. Ребята закрутили и тщательно затянули все
гайки. Потом пробежали вокруг машины и ещё раз всё осмотрели. Замёрзшие руки
уже плохо слушались. Но согревать их было некогда. Нужно было как можно скорее
запустить двигатель, а значит сразу ехать, потому, что дорога была каждая капля
топлива. Мы втроём схватили колесо и по борту подняли его вверх. Пока мы вдвоём
с Иваном удерживали колесо над головой, Еркоша вскарабкался на кузов и
перехватил его сверху.
Пока убирали домкрат и
инструменты, нам уже ну очень сильно захотелось забраться в кабину. Пальцы на
руках совсем окоченели и я, скинув рукавицы, пытался отогреть их своим
дыханием, наивно надеясь, что оно у меня ещё тёплое. Иван благополучно завёл
двигатель и мы, наконец, вновь тронулись в дорогу домой. Наученные горьким
опытом, сильно радоваться мы не торопились, так как было неизвестно, как всё
сложится дальше. Пройдя около десяти километров, мы вошли в зону действия
нашего сотового оператора KCELL и
Иван тут же начал связываться с товарищем в Арыктах. Посёлок Кургальджино было
уже рядом, но единственная автозаправка находилась на другой его стороне. Иван сказал, что там часто перебои с поставкой топлива. Можно зря
потерять десяток километров и этим ещё ухудшить своё положение. Выпросить
топливо у кого-нибудь по домам – сложный
вариант. Неизвестно сколько на это уйдёт времени. И вечный дефицит топлива в
этих отдалённых местах не будет способствовать нам в этих поисках. До Арыктов
осталось полсотни километров по пустынной, но ровной асфальтированной дороге.
Там у товарища раздобудем немного горючего и до дома останется только три десятка километров.
Поэтому, подъехав к посёлку, Иван с какой-то отчаянной решимостью крутанул руль
вправо и мы, выехав на асфальт, повернули в сторону дома.
А что ему?
кругом пятьсот
И кто кого
переживёт,
Тот и докажет
кто был прав
Когда припрут.
Добавлено (22.12.2013, 19:15)
---------------------------------------------
Дорога была чистой. Позёмки уже
почти не было. Мы хорошо отогрелись в кабине, позвонили каждый себе домой и
радовались, что закончилась жуткая и долгая декабрьская ночь. Светит солнце в чистом голубом
небе, лёгкая позёмка тянет струйки
мелкой снежной крупы через серую полосу асфальта. Чудесная картина
зимнего дня. И только заиндевелые стёкла кабины на теневой её стороне,
напоминают нам о том, что на улице нешуточный мороз.
Мы проехали больше половины пути,
когда двигатель впервые затроил. Иван объяснил, что топлива ещё сколько-то
есть, но когда дорога начинает подниматься на возвышенность, топливо в баке переливается в заднюю его часть и заборная
трубка в баке начинает прихватывать воздух. Подъёмы были недолгими и всякий раз
на ровной дороге или на спуске поступление топлива восстанавливалось. И вот
когда перед самым селом машина, не
заглохнув, въехала на последний подъём, мы облегчённо взохнули. И тут же перестали дышать. Двигатель вдруг
зачихал и стал захлёбываться. Иван быстро заглушил его и машина встала. Он
сокрушённо покачал головой и сообщил нам:
-
Мы не доехали метров двести. Сидите в машине, а я схожу за топливом.
Мы стояли в самом начале сельской
улицы. Иван вернулся быстро, но стёкла в кабине успели заиндеветь. Мы с Еркеном
благоразумно не выходили на мороз. Ваня залил топливо, повозился с насосом
немного и, о чудо, с первой же попытки завёл двигатель!
Через несколько минут Иван
остановил машину возле двора своего давнего знакомого. Виктор, сухощавый,
немного сутуловатый человек, примерно Ваниного возраста, приветливо и немного
иронично осмотрел нас из-под густых соломенных бровей глубоко посаженными
серыми глазами и, загребая своими
длинными руками, сразу же начал подталкивать нас к дому:
-
Скорее заходите! Попейте чаю, а потом посмотрим, что можно сделать.
Мы начали заходить в дом, а Виктор
вернулся к своему КАМАЗу, который стоял вплотную к крыльцу и занимал почти весь
двор. Справа от него, позади кабины, стоял пожилой мужчина, склонившись над
каким-то агрегатом, разобранным на мелкие детальки и винтики. Рядом с его
руками гудело пламя паяльной лампы.
Мы быстро сняли верхнюю одежду, вымыли
руки и сели за стол на кухне. Хозяйка этого скромного деревенского дома –
обрусевшая казашка с тяжёлой чёрною косою, свисающей у неё по спине, по
русскому обычаю разливала чай в бокалы. Но по казахскому обычаю на столе стояла
тарелка с горкою подсоленного сливочного масла. Она быстро нарезала большими
ломтями буханку белого хлеба и поставила на стол пиалу, наполненную сахаром.
Прихватывая масло чайными ложками, мы клали его себе на хлеб и отправляли в
рот, запивая чаем. Через дверной проём в соседней комнате видны были несколько
симпатичных ребят-метисов, которые, сидя на полу, увлечённо смотрели что-то по
телевизору.
Не медля ни минуты, мы
поблагодарили хозяйку и поспешили на улицу. Виктор сообщил, что запаса топлива
у него больше нет, а в баке его КАМАЗа солярка замёрзла и через кран не течёт.
С этими словами он вручил Ивану ещё одну паяльную лампу и предложил разогреть
топливный бак. Лампа капризничала и никак не хотела хорошо гореть. Мы опасно
долго возились с разогревом осевшего и замёрзшего в баке парафина, пытаясь превратить его в жидкое
состояние. Посоветовавшись с Иваном, я позвонил домой и попросил младшего сына
завести машину и ехать нам на встречу.
Слить удалось литров пятнадцать. Ехать с такой
заправкой нельзя. Но и стоять тоже. С
учётом предыдущих десяти литров можно рискнуть выехать. Если всё будет хорошо,
то Семён успеет доехать нам навстречу, пока КАМАЗ не заглохнет.
Вспомнив, что в моих вещах
оставалась ещё одна баночка мёда, я вручил её хозяйке. Без лишних
слов мы простились с Виктором и выехали
по степной дороге в сторону своего села. Рассчитывать, что сыну удастся
быстро выехать, не приходилось. Ему ещё нужно было разогреть в гараже дизельный
Ford-tranzit
а потом заехать к Ивану домой за
топливом.
И дом то уже недалеко. Но в нашем
положении дорога до него может оказаться ещё очень долгой. На нашем пути было
две довольно крутых балки. Если двигатель в какой-нибудь из них заглохнет, то
парафин быстро замёрзнет в топливной аппаратуре и тогда финал нашей поездки
будет очень грустным. Поэтому, когда мы подъехали к первой балке, Иван остановил
машину. Было решено усовершенствовать
систему подачи топлива в двигатель, отсоединив топливный шланг от заборной
трубки и опустить его в бак прямо через горловину на самое дно. Чтобы эта конструкция
работала надёжно, я предложил привязать к концу шланга какой-нибудь груз. Ваня
откопал среди инструментов большую гайку. У меня нашёлся капроновый шнур. Гайку
надёжно привязали к шлангу и опустили в горловину бака.
Система работала. Первую балку
прошли благополучно. Когда подъезжали ко второй, пропустили вперёд два бодрых
гружённых углём КАМАЗа. Решили не тормозить их. До дома осталось совсем ничего.
Но тут же позвонил мой Семён и сказал,
что забуксовал в поле километрах в десяти от села. Какой-то злой рок преследовал нас всю
обратную дорогу и не хотел отпускать даже
у самого дома.
Мы успешно преодолели и вторую
балку по колее, проделанной обогнавшими нас грузовиками. Мы можем заглохнуть,
не доехав до машины с топливом два-три
километра. Будем видеть друг друга, но
не сможем дотянуться. КАМАЗ успеет
замёрзнуть, пока дойдём до «форда» и вытащим его из сугроба.
Почему нам сегодня всё время так не везёт? Или наоборот, удача улыбается нам всякий раз, когда мы уже
готовы впасть в отчаяние? Позвонил Семён и сообщил, что мужики, обогнавшие нас
на своих КАМАЗах, вытолкали его машину и он снова едет к нам .
Через несколько минут мы увидели
вдалеке знакомый силуэт вишнёвого жука, несущегося между полей к нам навстречу.
Вот он, конец пути! Мы встали друг возле друга в пятнадцати километрах от дома,
а все страхи и волнения остались там – за зимним горизонтом. Еркен помог
Ивану поднять пятидесятилитровую
канистру и топливо полилось в бак. Чтобы
не отвлекать ребят по приезде в село, решено было, что я закончу эту
незабываемую поездку на своём «бусике».
Иван, обнимая канистру, чтобы не
пролить топливо мимо горловины, обратился ко мне:
-
Ты уж извини. Ты мечтал об интересной поездке, а получилось чёрт знает
что.
- Да нет, ребята. Я увидел, как
всё бывает на самом деле. Для этого и ехал.
Мы быстро перегрузили мои
вещи. Я прыгнул за руль «форда» и он полетел по дороге, вздымая за
собою вихри снега на перемётах.
Я ехал и думал как о том, как из
простых вещей выстраивается картина этого мира. Думал о том, как трудами таких
вот ребят, как Иван и Еркен, в дома людей приходит тепло. Сидя в тепле, можно
обсуждать и поучать, как можно было бы сделать это лучше или правильнее. А ты
вот пойди и попробуй! Они делали, как могли. Кто хочет – пусть попробует сделать
лучше.
Через два дня я позвонил Ивану
домой. Катерина ответила, что они снова ушли в рейс. Я положил телефонную трубку,
отодвинул оконную штору и устремил свой взгляд на запад. Тяжёлые сумерки
придавили собою зимний день, погасив краски и размыв его формы. Наступала
долгая декабрьская ночь. Я стоял и смотрел на бледные мерцающие звёзды. А мысли
мои были там, с ребятами.
Из какого металла выковывают
таких мужиков?
20.12.2013г
Добавлено (29.12.2013, 12:18)
---------------------------------------------
Вчера распечатал на бумагу этот рассказ и отнёс вдове Ивана. Ваня не дожил до следующего Нового года. Весною обнаружили рак поджелудочной железы. Бил Гейтс потратил миллиарды, чтобы избавиться от этого диагноза. Иван работал сколько мог. Потом руководил уборочной из дома. Не хотел, чтобы его видели больным. И меня не принял, когда я пришёл его проведать. Просто сцепил зубы и держался до конца. Похоронили мы его в сентябре. Этой осенью собирались на годовщину.
Жизнь продолжается...
Сообщение отредактировал Стас - Воскресенье, 29.12.2013, 12:21 |
| |
| |
| Мамeдов | Дата: Воскресенье, 12.01.2014, 18:26 | Сообщение # 75 |
Сержант
Группа: Проверенные
Сообщений: 13
Репутация: 0
Статус: Offline
| Миру надо больше таких Человеков как автор и его герои.
|
| |
| |
|
