|
Из афганского дневника
| |
| зах | Дата: Пятница, 17.08.2012, 05:00 | Сообщение # 181 |
Полковник
Группа: Пользователи
Сообщений: 247
Репутация: 10
Статус: Offline
| Спасибо, хорошие фото. Красивые места и ракурсы. Некоторые снимки с высоты напоминают карты целей...
|
| |
| |
| butes | Дата: Пятница, 17.08.2012, 10:14 | Сообщение # 182 |
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 624
Репутация: 4
Статус: Offline
| В комментариях к фотографиям есть интересная мысль о том, чтобы вместе америкосам морды начистить. Жалко америкосов: они как дети, застрявшие в возрастном развитии где-то между третьим и пятым годом от рождения. Богатый папа купил дорогие игрушки-оружие и вот они обвесились всякой х.. побрякушками и играют в войну. А когда случится "вава", столько крику и понтов про обман государством бедных детишек, даже медальками в Белый дом кидаются. Страна даунов, а больных обижать грех. Им евреи мозг трахают, а это уже другая тема.
президент Израиля Шимон Перес накануне решительно выступил против одностороннего, без участия США, удара по Ирану. Он заявил, что весь мир, в первую очередь Соединенные Штаты, осознают ядерную угрозу со стороны Тегерана, и поэтому Израилю не следует действовать в одиночку
БСИ
Сообщение отредактировал butes - Пятница, 17.08.2012, 10:22 |
| |
| |
| Мартынчук | Дата: Четверг, 27.06.2013, 20:12 | Сообщение # 183 |
Лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 56
Репутация: 13
Статус: Offline
| АТАКАДУШМАНСКОГО ЛОГОВАМычастенько в Кандагаре летали на воздушную разведку караванов, которые пёрли в
«родной Афганистан» из Пакистана всякий крам, в том числе и «смертоносный товар».
Правда эти современные караван-баши услугами непревзойдённых «кораблей пустыни» -
верблюдов редко пользовались – пересели
на автомобили. И то на какие! Нам такие только снились в то время, да и в наше
тоже. Ну и так, как эти «моторизованные поставщики смерти» были не дураки, то
перемещались в основном ночью, захватывая иногда поздний вечер и раннее утро.
Особо важные караваны, как, например, со «Стингером», отрабатывали «Спецназ»,
ну а всё остальное, что попадётся, авиация сверху. Потому как этот неиссякаемый
поток практически остановить невозможно, ввиду ограниченных политических
возможностей, то старались хоть как-то ограничить это безобразие своими силами.
При наличии запаса топлива, каждый день с восходом солнца пара истребителей, наших «Грифов», взлетала на воздушную
разведку караванов, ну и, попутно, подозрительных объектов на местности. Это
повторялось и перед заходом солнца. Обнаружив караван, ведущий докладывал на КП
и делал «проход над караваном». Если это можно назвать проходом, это же
«форменное хулиганство». Смотрим реакцию
караванщиков: разбегаются или пытаються отстреливаться – значит «душманы», если
остановились и спокойно стоят – мирные. КП решает или выслать «вертушки» з ДШБешниками
на досмотр, или пропустить, реже могут дать команду атаковать. Но так как караваны попадались не особенно часто,
умеют «духи» маскироваться, то давали запасные цели не далеко от аэродрома,
иногда и дальше, в зависимости от обстановки и потребности. Ну а цели бывают
разные. В основном «наземные».Выпалои нам с моим командиром звена Игорем Погудиным в один из солнечных, которых там
в Кандагаре 360 в году, дней поохотиться
на караваны. Неофициально была наша очередь. Хотя мы такие вылеты делали до
этого и не один раз, но этот был особенный. И вот почему: Командир нашего доблестного
подразделения подполковник Маливанов, при постановке боевой задачи неоднозначно
дал понять что запасная (тобиш наземная цель в районе «зелёнки» севернее
Кандагара) становится основной, но после выполнения разведки. По данным
разведки там собирались на военный совет несколько главарей душманских банд, ну
и, наверное, с «ескортом». Мы сразу увлечённо принялись по координатам на
новенькой, только что полученной для этого важного дела, карте отыскивать
нужный нам объект. Объектом оказался расположенный на краю «зелёнки» недалеко
от горного массива и кандагарского водохранилища, на берегу реки Аргандаб
отдельно стоящий дувал с мазанкой. На очень подробной «двухкилометровке» это
красиво вырисовываеться. Обсмотрелись, «привязались» очень тщательно на
местности к ориентирам. Разработали «заход на цель» от солнца. Это необходимо
чтобы повысить фактор неожиданности, ну и в целях безопасности. Готовы!
Доложили командиру о готовности. Утвердили. До отбоя ещё есть время, можно
чем-то заняться. Та какой там! Ни письма не пишутся, ни музыка не слушается, ни
в нарды не играется. Назойливо «сверлит» мысль о завтрашнем задании. «Да не
первое же, и дай Бог не последнее», – успокаиваю себя. Замечаю что и Игорёк в
таком же томительном ожидании «драчки» задумчивый и серьёзный. Хоть лети
немедленно. Но надо дождаться! В конце концов смутные мысли отступили и я забылся
в тревожном сне.Раннееутро. Отрываю глаза – Игорь как «зомби» ковыряется на соседней кровати не столько
бодрый, сколько озабоченный недосмотренным сном. Ну и меня вид «прощай подушка».
«На автомате» собрались, прихватив за плечи АК-74. Это придавало уверенности. А
как же, мы ведь на войне. Надо быть с оружием. Если что, автомат выручит. И по
наивной простоте даже в полёт его тягали, с трудом втискиваясь с этакой
«стрелялкой» в подвесную систему. Не догадывались, что при катапультировании,
искривлённый «под автомат» позвоночник, автоматически становится подобным
«автоматному рожку» уже не пригодным даже для ношения АК-74 в пешем порядке. Позднее вертолётчики ПСОшники (спасатели)
отрезвили нас окончательно, сообщив, что если в течение 40 минут после
приземления нас не подберут, то «пукалка» может пригодиться только в качестве
сувенира, а твоя голова в ЗШ, оценённая в один миллион «афошек» перекочует
вместе с сувениром в музей «душманской славы» в Пакистан. После этого
сообщения, автоматы заняли своё место в оружейке. К тому же после стрельб в
пустыне, специально устроенных для нас постреливающих «втихую», окончательно
убедились что АК-74 хватает на один рожок, а дальше он «плюётся» перед носом.
Летали в дальнейшем уже с одним ПМом. Ну и в НАЗе, всё тот же АК-74 с двумя
магазинами. Это прозрение случилось позднее, а в тот полёт мы попёрлись «во
всеоружие». Выходим из модуля, командир нас ожидает унашего видавшего виды «газика». Как положено поздоровались и застыли в
ожидании. Командир окинув нас «батяниным» взглядом изрёк: «Поехали!» По
утренней прохладе «газик», не очень резво, и не особенно уверенно, доставил нас
на аэродром. В предрассветной мгле на стоянке у самолётов, словно призраки
продолжающихся утренних снов, дружно суетились техники. Не было тревожной поспешности
в их движениях, всё выполнялось предельно собрано и степенно. Эта картина
успокоила и несколько разрядила внутреннюю напряжённость. У Игоря нос
заострился, губы «дудочкой» – «не влезай убъёт» называется. Молчу!
Прапорщик-высотник (в смысле не как монтажник-высотник, а как ответственный за
лётное снаряжение), очень исполнительный и ответственный дедушка, уже
приготовил наши ЗШ с масками и ППК. Облачаемся в доспехи и направляемся к
самолётам. «Грифы»,как бы поджидая нас, хищно застыли со сложенными крыльями. Они не особенно
выпячивались припрятанными под крыльями многозарядными арбалетами под названием
УБ-32, но и так весь их угрожающий вид напоминал, что в их жилах течет
воинственная кровь – благородных
потомков древних МИГов. Что-то мифически-легендарное нахлынуло в одно мгновенье
в возбуждённой предполётной суетой памяти, пытаясь пробудить в сонном мозгу
воинственный дух, но там уже место занято казённым сознанием долга перед
отечеством. Да на войне романтике места нет! Там не рождаются лирические
поэзии; там рождаются «стратегические планы тактического уничтожения себе
подобных особей». Запустились,парой выруливанием на взлётную. Игорь
запрашивает: «Взлёт парой». По голосу чувствую: «Мой Игорёк пришёл в себя –
стал как всегда в полёте твёрдым и решительным». Взлетели и с набором высоты до
3500, на полном форсаже, уходим на юг в сторону пустыни. Там снизились до
официально не ниже 200 метров, а реально сколько хватит нервов и по команде
приступили к воздушной разведке. На этот раз особенно не заглублялись в поисках
«бородатых коммерсантов», надо было сберечь топливо для основного задания. Бегло,
но цепко, в течение минут 25-ти, осмотрели
район вероятных маршрутов следования непрошенных гостей, или, вернее сказать,
негостеприимных хозяев, после чего доложили об окончании поиска. И, как и
предполагали, «духи» не особенно намеревались «мозолить» нам глаза, поэтому
отразведились «в холостую». Теперьс набором 7600, по команде с КП, прямо
через «точку» направляемся на север в район Кандагарского водохранилища на
поиски главной цели. Видимость над Кандагаром как всегда «миллион на миллион»
(как любил выражаться наш легендарный штурман 4аэ Конотопского полка Б.А.Марин),
это, кстати, характерно для этого региона. После «сопливо-чихучей» погоды
западной Белорусии, где мы изволили до
этого пять лет «ловить погоду», то тут
она сама тебя «поймала» и выпускать не хочет. Я это к тому, что при такой
видимости цель хорошо искать. А это доброе воспоминание о милом сердцу Щучине,
нахлынувшее внезапно, как, впрочем, так же внезапно и растворилось в лучах
восходящего афганского солнца, сделала свой позитивный успокоительный эффект – наконец
избавился от назойливо-раздражающей
мысли поменяться с ведущим местами и показать как надо правильно водить
пару. Отгоняяпосторонние мысли, пытаюсь сосредоточиться на поиске цели. «Вот она, всё как на
карте», – звучит радостная, от того что нашёл; но, вместе с тем и тревожная
мысль, потому что нужно будет отвесно пикировать на неё и обстреливать
«неигрушечными» НУРСами. Предательский «холодок» начал забираться под
комбинезон. Который десяток раз летишь на боевое задание, а всё никак не могу
избавиться от этого презрительного чувства страха перед атакой. Осознание этого
неприятного момента вызывает злость на самого себя за эту слабость. Чтобы
преодолеть волну внутреннего гнева,
переключаюсь полностью на цель. Гораздо позже я узнал, что это не просто страх,
а инстинкт самосохранения срабатывая, предупреждал об опасности в районе цели.
Нужно не злиться на него, а довериться ему в минуту опасности и это будет самая
лучшая гарантия безопасности полётов. Зацепившисьвзглядом за характерный ориентир, подтягиваюсь к ведущему, готовясь к атаке. Игорёк
металлическим голосом докладывает на КП: «Цель вижу, атакую». Этот доклад
отогнал от меня всякие «мыслёнки» и предельно мобилизовал волю на достижение
цели полёта. Окинув взглядом приборную доску убедился что режим нормальный и
проверив ещё раз включение нужного вида оружия, «впиваюсь взглядом» в ведущего;
жду ввода в пикирование. Почему такое пристальное внимание ведущему? Потому что
у нас отработано всё выполняем парой, ну, конечно, кроме заруливания на
стоянку. И тут началось: полупереворот – небоперевернулось, самолёт ведущего стремительно увеличивал угол пикирования. Я в
правом пеленге стараюсь чётко выдержать строй. С тревогой наблюдаю как самолёт
ведущего все глубже «зануривается» в пике, увлекая и меня в этой «дикой гонке»
иглой ПВД ощетиниться против многострадальной матушки земли. Выводим из крена,
всё удачно – угол пикирования 50 0, цель прямо в отражателе прицела.Лёгкий доворот и цель в перекрестии. Остаётся ждать. Этинесколько секунд сосредоточенного на цели томительного ожидания– это
кульминация нервного и волевого напряжения. Эмоции, зажатые в «стальном кулаке
рассудка», перемещаються в район нижних конечностей, а на смену им внутри
зарождаеться ледянящий душу холод. Это не страх, это расчётливая решительнось включила «автоматику убийства». И ты,слившись в одно целое с самолётом, уже не думаешь, а как механизм выполняешь её
команды. Тебя уже не пугает стремительное приближение земли, тебя влечёт
«цель». Появляется непреодолимое желание вонзить в неё своё оружие. Что это?
Охотничий азарт, или доставшийся от древних предков словянская воинственность,
или примитивное желание прославиться, или привычка качественно выполнять своё
ремесло? Некогда раздумывать над истоками человеческой агрессивности, тут надо
её реализовывать. Отмечаюна приборах подходящие параметры для пуска и, почти одновременно, слышу команду
ведущего «Пуск». Не раздумывая хладнокровно нажимаю заблаговременно откинутую
скобу «боевой кнопки». «Чихнув» пороховыми газами на выходе из кассет, НУРСы «грозной толпой» помчались выполнять свою смертоносную миссию. А мы,предоставив им возможность закончить боевое задание, резко выходим из пике. Ручку на себя, но соразмерно: и с действиямиведущего, и чтобы не «перегрузить самолёт», и чтобы себе «не затуманить мозги»
перегрузкой, но и, в конце концов, чтобы избежать «горячего поцелуя» с
афганской землёй. И это удаётся! Но
какой ценой? А ценой «достаточной» перегрузки в районе 6.5-7ед. А то доходило и
до 7-8 но редко. На этот раз обошлось без исключений. Спасибо создателям ППК
выручает в таких ситуациях. Главное не забыть его подключить. В такие моменты
по особенному ощущаешь «притягательную любовь» Матушки Земли, особенно задними
частями тела. Но вот перегрузка уменьшается, в глазах светлеет, вывод из
пикирования заканчивается. Нащупываю колпачёк на РУС под которым кнопка «сброс бака» – подготавливаюсь к отстрелу«тепловых ловушек». Но их отстреливаем по команде ведущего, а ведущий почему-то
медлит. Так до самого вывода из «горки» и не дождался команды. «Полуперевернувшись» выводим из горки, доворачиваемся
на курс 1720, и на крейсерской скорости возвращаемся на аэродром. Ещедо доклада ведущего о выполнении задания, выпускаю эмоции и чувства из
«стального кулака». Всё получилось как никогда хорошо. Чувство глубокого
удовлетворения расплылось по всем
затаённым уголочкам души. Я и недогадывался что у меня такое «кровожадное естество». Совершил групповое
убийство и удовлетворился. Какое-то хищническое удовольствие получается. Неужели человеки такие примитивные, чтобы довольствоватьсяуничтожением себе подобных. Но тогда я так не думал. Я ощущал себя хоть ине героем, но по крайней мере, не хуже Руцкого и с чувством «исключительно
ревностно выполненного интернационального» долга готовил «дырочку для ордена».
И на гребне этих эйфорийных эмоций я благополучно долетел до аэродрома,
совершил «идеальную» посадку парой, и, даже, поблагодарил техника забезотказную работу летательного аппарата, чем приятно удивил и обрадовал
трудягу. Спешил поделиться с кем-нибудь ещё о своем «подвиге», но мало кого
интересовало в этой каждодневной напряжённой ратной работе рассказ об удачной
атаке. А вечером на подведении итогов и постановке задачи ещё и «втык» получили
за не отстрелянные АСОшки(тепловые ловушки). Вот тебе и фактор внезапности и
съэкономленные пиропатроны. Тогда я навсегда усвоил суровый урок что на войне
ценой экономии может быть собственная жизнь.Наследующий день пришли разведданные, где подтверждалось наше точное попадание по
скоплению душманских лидеров с конкретным числом убитых и раненых врагов, за
что нам с Игорем объявили «большую благодарность».
|
| |
| |
| Starshyna81 | Дата: Пятница, 28.06.2013, 10:38 | Сообщение # 184 |
|
Подполковник
Группа: Проверенные
Сообщений: 112
Репутация: 0
Статус: Offline
| Читал как фильм смотрел. Классно.
|
| |
| |
| Гриценко | Дата: Понедельник, 01.07.2013, 19:08 | Сообщение # 185 |
Генерал-майор
Группа: Проверенные
Сообщений: 366
Репутация: 2
Статус: Offline
| Виталя, пиши. Нам, не видавшим этого, интересно узнать ваши чувства при выполнении боевой задачи.
|
| |
| |
| Стас | Дата: Пятница, 05.07.2013, 04:30 | Сообщение # 186 |
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
| Да уж... Осмысление и такое вот "самокопание" наступает при взгляде с высоты времени. А тогда это был просто толково выполненный боевой вылет. Поскольку нашему Витальке по статусу положено разбираться в душах людей, то вот он и попробовал копнуть в самом себе. Сука война оставляет след в душах людей. Виталя, спасибо за рассказ!
|
| |
| |
| bliznetch | Дата: Пятница, 05.07.2013, 08:47 | Сообщение # 187 |
Майор
Группа: Проверенные
Сообщений: 81
Репутация: 1
Статус: Offline
| 
Цыденжапов Батодалай Дамдинцыренович
|
| |
| |
| Стас | Дата: Суббота, 14.02.2015, 09:11 | Сообщение # 188 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
| Времени жалко. Поэтому читаем с Еленой вслух друг другу когда едем на машине или когда она моет посуду или готовит ужин. Книга невероятная. Невероятная. Невероятная! Застигает врасплох человека с самым необузданным воображением. Просто найдите эту книгу. Грегори Дэвид Робертс "Шантарам". Помимо всего прочего (а этого прочего в книге - целая вселенная) там рассказана правда о войне в Афганистане глазами наёмника, пришедшего с караваном оружия и медикаментов под Кандагар в 1985-м году. Почти одновременно с тем, как наши ребята и я там были. Если кого-то из молодых увлекает военная героика и романтика; если человек хочет понять философию войны; если человек на самом деле хочет понять что такое война, то лучшего пособия я и представить не могу.
Совершенно невероятно то, что взгляды автора - моего тогдашнего врага, ощущения и даже эмоции в некоторых сюжетах и ситуациях перекликаются с моими собственными. Это можно заметить, если вспомнить то, что я написал о войне. От этого жуть сжимает селезёнку. Просто найдите эту книгу. Вы откроете для себя новую Вселенную душ человеческих и развеете свои последние иллюзии о той войне. Да и вообще о войне.
Добавлено (14.02.2015, 09:11)
---------------------------------------------
Привет, мужики! С удовлетворением обнаружил, что сайт жив и всё работает. Преданность Василия когда-то начатому делу заслуживает уважения. И активность правильная. Военная. Помалкивай, пока не спросят. Инициатива наказуема. Когда-то и я был слишком активен и стал некоторых из вас раздражать своими опасениями и прогнозами. А оказывается нужно было просто помолчать, как правильно делают большинство из вас и всё становится до боли в сердце ясно. И ещё. Нельзя перечеркнуть прошлую жизнь. Ни юность. Ни детство. Ни то, что были когда-то в такой профессии. Ни то, что были братьями на 30-летии выпуска. У меня два родных брата. Дрались в детстве, бывало. Да и сейчас не во всём находим общий язык. И у сыновей моих всякое бывало. Как в жизни.
Подошла очередная годовщина окончания войны в Афганистане. Нахер она нужна кому-то сейчас. Дым от другого пожарища затмил те события.
И мне уже не хочется писать о войне. Она достаёт иногда. Отмахиваюсь. И учусь больше думать о жизни.
Рассказ имеет какое-то отношение к этой теме и поэтому я решил поместить его сюда.
Позавчера ездил в родную школу на мероприятие , посвящённое окончанию войны в Афганистане. Открыли мемориальную доску Сане Шпанбергеру - моему товарищу по школе. Вместе строили хоккейную коробку возле школы, заливали каток и гоняли в хоккей. Он был командиром Ми-8. Погиб в Афгане.
Здоровы будьте. И берегите своих родных.
Секрет и награда за трусость
Я оторопел на несколько мгновений, увидев его лицо и взгляд,устремлённый в мою сторону. Он смотрел на меня немного растерянно. Но выжидающе. С интересом. Я нахлобучил на голову меховую шапку, нажал кнопку электронного ключа, закрывая машину, на
которой приехал и, не отрывая взгляда от его лица, быстро пошёл к нему. Я теперь редко бываю в родном селе, где прошло почти всё моё детство. И вдруг эта встреча, ударив куда-то под сердце тугой глубинною волной, всколыхнула что-то давным давно забытое на самом дне моей памяти и теперь уже не отпускала. И эта память, пока я продолжал идти к нему, вдруг начала прокручивать очень чётко, очень явственно, как событие вчерашнего дня, ту щемящую сердце картину, которая случилась с нами лет сорок назад.
Я стоял у окна в длинном школьном коридоре и смотрел с высоты третьего этажа в опустевший школьный двор. Молодые тополя, ещё удерживая свой осенний наряд, тянулись стройными кронами к умыто -голубому сентябрьскому небу. Стояла удивительная, та самая - золотая осень. Я уже давно не любил уроки физики и не торопился заходить в кабинет. Коридор был почти пуст. Весь наш 9б, кроме меня, уже тоже зашёл в класс. Может быть ещё и потому, что почти над дверью кабинета у самого потолка был укреплён школьный звонок. Звонил он, как и положено было во всех советских электрифицированных школах, настолько убивающе, что лучше было находиться подальше от него.
Они выросли на лестничной площадке почти одновременно и быстрыми шагами тесною группой устремились ко мне. Он сам и человек восемь пацанов из его обычной компании. Позади них семенил рыжеволосый шкет, который был почти на две головы ниже, учился двумя
или тремя классами младше, но постоянно увивался в спасительной тени этой крепкой компании. Я всё сразу понял. У меня ещё был шанс нырнуть в открытую дверь кабинета физики, где виднелись кафедра преподавателя и первые парты, занятые одноклассниками. Но мне стало страшно. Ноги словно приклеились к полу, и я не сделал ни одного шага. Я знал, что после такого падения уже не смогу подняться ни в глазах пацанов, ни в своих собственных глазах тем более.
Несколькими минутами ранее мы с Антоном, моим однокашником и школьным другом, поднимались по той же лестнице. Навстречу, скользя правою рукою по отполированным штанами пацанов перилам, сбегал Он. Чтобы дать ему дорогу, я придвинулся немного к Антону, но Он оттопырил локоть левой руки и довольно сильно зацепил меня. Я чертыхнулся. Это было уже не в первый раз.
- Если этот борзый меня ещё раз заденет, то я ему влеплю так, что у него сразу отпадёт охота это делать.
Рыжеволосый шкет, следуя за своим главарём, проскользнул мимо нас. Антошка, человек серьёзный и рассудительный, не чета мне, тут же постарался меня предупредить:
- Ты с татарами не связывайся. Потом проходу не будет. Ты же знаешь их!
Я знал. Антон был прав. Он был сыном прекрасных родителей. И в их немецкой семье всё всегда делалось продуманно и толково. Таких качеств мне всегда не хватало. Наверное, поэтому я и дружил с ним ещё с мелкого возраста. Класса с пятого. Почему он дружил со мною - авантюристом, пронырой и непоседой, мне было не совсем понятно. Антошка вовсе не был слабаком. Он очень любил спорт. Мы с ним ходили на спортивные секции, гоняли в футбол и в девятом классе уже крутили «солнышко» на турнике в школьном дворе. После окончания учёбы он стал прекрасным учителем физкультуры в нашей родной школе. Я был мельче Антона и немного слабее. Но при этом был цепкий и подвижный, половину свободного времени проводя на деревьях и на турнике, который моя мама на польско-украинский манер называла «шыбеныцей»(виселицей). И, сокрушаясь, всё повторяла:
- Ты своей смертью не помрёшь…
До девятого класса я был довольно маленького роста. Это меня сильно злило. Трудно было выпрыгивать в блоке и ударе на волейбольной площадке. А на школьных вечерах сложно было подобрать партнёршу на медленный танец. Я всем своим одноклассницам в пупок дышал. То ли дело было в конце десятого класса! Я на них уже сверху вниз смотрел!
Он шёл ко мне, победоносно расправив грудь и предвкушая, как сейчас демонстративно отделает меня, утверждая в очередной раз своё лидерство в команде, большинство членов которой были его родственники: родные братья,двоюродные, троюродные и какие-то другие. За его плечами шла ватага его соплеменников и друзей разных национальностей, рассчитывающих украсить этот прекрасный осенний день лёгкою расправой над каким-то выскочкой, посмевшим что-то вякнуть в адрес их лидера. Противостоять им - это всё равно, что преградить путь стаду разъярённых бизонов. И я струсил. Я побоялся потерять своё лицо и не сбежал.
Он был из рода крымских татар, оказавшихся на казахстанской земле, как и почти все мы, в результате сталинских репрессий. Родители работали не покладая рук. Глава семьи шоферил в совхозной автоколонне вместе с моим отцом. Семьи тогда были нормальные – по
три, а то и больше детей. Я вообще не помню их девчонок. Мне кажется, что в их семье были одни пацаны. Ребята крепкие, задиристые. Надо сказать – очень симпатичные и мужественные на вид. А когда достигали петушиного возраста, то таких пацанов непременно тянуло доминировать в ребячьих компаниях. Один из представителей их родни уже учился где-то в Целинограде и стал кандидатом в мастера спорта по вольной борьбе. Все вдруг повально пошли заниматься борьбой. В огромном танцевальном зале сельского дома культуры, сплошь устеленном матами, не хватало места для всех желающих заниматься в спортивной секции. Такое было время. Такие существовали ценностии критерии успешности. Сейчас многие подростки предпочитают гордиться новыми гаджитами своих смартфонов, а отсутствие первичных половых признаков, к которым мы тогда относили хоть сколько-нибудь развитые бицепсы и трапециевидную грудь, теперь стараются прятать под обвислыми футболками и толстовками стиля унисекс. Мы же соревновались в физическом противоборстве. И порою довольно жёстко схватывались на кулачках в поединках честных и не очень. Годами выдерживали противостояние и остерегались быть зажатыми где-нибудь в безлюдном месте, чтобы не красоваться потом в школе с фингалом под глазом. Он был на год младше меня и учился в восьмом классе. Но так уж устроена природа, что вырастали татары всегда быстрее нас и были, поэтому, сильнее сверстников. И вот, не имея уже соперников среди одноклассников, он решил спровоцировать меня, прикинув, видимо, что победа надо мною ещё выше поднимет его авторитет. Тем более, что я
был немного ниже его ростом. Сверкая чёрными жемчужинами своих зрачков, смелый, красивый и возбуждённый своею ролью победителя, он быстро прошёл два десятка шагов, разделявших нас, и остановился лишь тогда, когда мы оказались лицом к лицу. Его свита, как и положено хорошо организованной шайке, тут же окружила меня сзади и с боков. В сценарии оставалась ещё лишь одна фраза, которая была предписана для его роли. И он сказал эту фразу:
- Тут кто-то заявил, что хочет мне влепить?
И он на мгновение скосил взгляд в сторону рыжеволосого шкета. Зря он это сделал. Он все делал правильно до этого момента. И ещё. Он не подозревал, что я наполовину левша и первой в ход у меня идёт левая. Она пошла в удар снизу без всякой подготовки. Я вложился как мог. Я знал, что у меня будет возможность только одного удара. И медлить было нельзя. Удар пришёлся чуть выше верхней губы. И тут же сзади в мои плечи и руки вцепились его дружки. Опершись на них, я очень хотел успеть выпрыгнуть повыше и ударить его в грудь ногами что есть силы. Но в это мгновение над нашими головами уничтожающим звоном взорвался школьный звонок на урок. Эффект от этого оглушительного звона был подобен тому, как если бы на нас вылили огромный ушат холодной воды. Руки, схватившие меня сзади, отцепились и я остался без опоры. Секунды четыре, пока продолжалась электро-механическая истерика звонка – немая сцена. Оглушённые бойцы не понимали, как быть дальше и только смотрели на своего лидера. А тот, отпрянув назад, потянулся рукою к своему лицу. Боевой пыл у всех сразу же куда-то улетучился. Все оторопело смотрели на двухсантиметровую трещину, образовавшуюся у их предводителя выше верхней губы справа. Она широко разошлась, обнажив подкожную плоть, через пару мгновений трещина налилась алым цветом и ещё через мгновение из неё хлынула кровь. Стало ясно, что продолжать схватку невозможно. И никому не хотелось попадаться в такой ситуации на глаза нашему физику. Это могло бы повлечь за собой беспристрастное разбирательство в кабинете директора и серьёзные последствия для каждого. Лицо моего противника выражало столько досады, что мне вдруг стало его жалко. Стоило ему расслабиться лишь на мгновение и он был низвергнут с пьедестала. Огромные чёрные жемчужины его глаз потускнели и их взгляд теперь прошивал меня холодной сталью. Зажимая рукою рану, он
произнёс половиною губ:
- После уроков разберёмся. Один на один.
И вот я иду к нему навстречу, узнав его среди группы мужиков, переминавшихся на морозе возле стоянки легковых автомобилей. Он тоже неотрывно смотрел на меня, перестав реагировать на разговор. Проследив за его взглядом, мужики замолкли и расступились, пропуская меня. Я, так же как и он, перестал замечать всё вокруг. Делая эти крайние шаги, разделявшие нас, я увидел в его лице то, что для человека превыше любых богатств и привилегий. Я бы назвал это наградой наивысшего достоинства! Человек искренне рад тебя видеть! Разве это не награда? Я понял, что он чувствует то же, что и я. В его глазах и мягкой улыбке было столько тепла, грусти и радости, сколько бывает только при встрече с самыми дорогими людьми, давным-давно потерявшимися и вдруг обретёнными вновь. И тогда в груди начинает щемить от разлившегося внутри неё тепла, и ты вдруг понимаешь, что место этого человека в твоём сердце навсегда оставалось свободным для него.
Наши руки встретились в рукопожатии. Но мы продолжили движение навстречу, обхватили друг друга свободными руками и сжали тела в
объятиях. Объятиях немного более долгих и тёплых, чем это обычно бывает даже между старыми друзьями после долгой разлуки. Мы сейчас, вместе, соединив наши руки и сердца, смогли сделать невероятное. Мы смогли дотянуться до нашего детства. До нашего прекрасного неповторимого детства, в котором у нас была своя удивительная пацанская история! Мы никогда не будем об этом говорить. Эта история наша. Только наша. И от этого она дорога нам бесконечно. Какое счастье видеть друг друга! Спасибо, жизнь! Спасибо за то, что ты даришь нам такие мгновения!
Разомкнув объятия и ещё не отпуская рукопожатия и плеч, вглядываясь в лица и погружаясь в глубину глаз друг друга, мы принялись жадно узнавать нас теперешних. Он был на пол головы пониже меня. Лицо его обрамляла толстая вязаная шапка тёмного цвета. Верхнее одеяние составлял зимний комплект зелёной камуфлированной спецодежды какой-то вневедомственной охраны. Но это всё было не важно. Я никак не мог насмотреться в его лицо и в эти чёрные глаза, в которых ещё тогда, в юности, однажды родилась добрая смешинка. И вот я снова узнаю её в его взгляде и засыпаю вопросами:
- Где же ты пропадал столько лет? Где сейчас? Чем занимаешься? Как твои братья?
- Да где же мне быть? Я здесь всегда. Мы ведь все шоферить начали, как и наш отец. Правда, я уже отъездился. Здоровье стало
подводить. Помотался по своей стране, по странам СНГ, несколько раз в Китае был, пока в птицеобъединении хватало работы. А теперь вот в охране. Нормально.
Он говорил, а я вглядывался в его лицо, узнавая, а порой, не узнавая в нём пацана из своего детства. Тёпло-бронзовый цвет лица стал темнее. Было удивительно и незнакомо то, что оно довольно густо было покрыто теперь крупными и очень глубокими морщинами, притом, что ему не было ещё и пятидесяти пяти. И тот шрам над верхнею губой, который он носил много лет, теперь уже затерялся среди этих глубоких морщин и не был виден.
- Ну а братья, -продолжал он, - ничего. Работают кто где теперь. Один, ты наверное слышал, налетел на нож. Зарезали. Давно уже.
- А Фикрет? Он-то где? Я его уже года два не видел.
- Да где же ему быть? Гоняет фуры по Казахстану. Бывает и за границу ходит. Вечно в рейсах. Водителей теперь на фабрике осталось мало. Вот и мотается.
- Ты знаешь, давно хочу поймать его. Всё мечтаю вытянуть из него подробности его ранения. Но для
этого, наверное, придётся напоить его. А то из него слова не вытянешь. Скромный больно.
- Ну, напоить его не удастся. Он не пьёт. Ему ведь не так давно вырезали две трети желудка. Ничего. Живёт с оставшимся. А теперь даже толстеть начал.
Пожимая на прощание его руку, я просил:
- Ты уж не пропадай. Нас коренных и так уже мало здесь осталось.
- И ты не пропадай. Заглядывай в автоколонну. Когда-нибудь пересечёмся. Весь оставшийся день я был под впечатлением этой нежданной встречи. И уже на склоне дня по дороге домой, невольно устремляя взгляд вдаль, за ранний зимний закат, разлившийся над бескрайней заснеженной степью, я снова и снова погружался в воспоминания. Кто бы мог подумать, что со временем те события станут так дороги.
«… Чем дольше живём мы, тем годы короче.
Тем слаще друзей голоса.
Ах, только б не смолк под дугой колокольчик,
Глаза бы глядели в глаза…»
Надо обязательно найти Фикрета и написать о нём.
Со школы я его практически не помню. Он был на несколько лет младше меня. Узнал я его уже тогда, когда окончив свою лётную
службу, вернулся в родное село. На встрече ветеранов войны в Афганистане я впервые и увидел его во взрослом состоянии.
Татарское имя за ним не прижилось. В школе ему необыкновенно повезло. С самых младших классов пацаны подправили ему пару букв и он стал откликаться на бесподобное для пацана имя - Секрет. Кличка для пацана была хоть куда! Многим приходилось носить в школе клички несравнимо худшие. А куда денешься? Это ведь как штамп в паспорте! Секрет в своём молодом возрасте был просто красавцем! Стройный, немного выше среднего роста, сложенный очень гармонично. Черты лица очень приятные. В них не было нашей привычной азиатской грубоватости рисунка. Мне в нём угадывались изысканные, мягко-горделивые и чётко очерченные черты персидских кровей. Не смотря на то, что после войны прошло уже несколько лет, он всё ещё не восстановился полностью после ранения и слегка прихрамывал, оберегая ногу. За столом зашёл разговор о наградах и кто-то из ребят спросил:
- Секрет, а тебя то твоя награда нашла?
- Нет. Ни она меня не нашла. Ни я её не ищу.
На мой вопрос, за что его представили к награде, Секрет с какой-то грустной шутливостью пожал плечами и выдал:
- Знаешь, если говорить честно, то за трусость. Его ответ меня обескуражил. Но тогда, при первой встрече, мы не стали вдаваться в подробности. Стол был накрыт как надо. Все были возбуждены. Налито было не раз и не два. И поэтому выспрашивать я не стал. Хотя
и понимал, что тут не всё так просто. Солдатам и за проявленную храбрость награды доставались не часто. А уж чтобы за трусость… Но это война. Чего только не бывает. И только позже, при следующих встречах, мне удалось узнать немного подробностей, о которых он теперь так просто и спокойно умалчивает. Наверное, он прав. Важнее жизнь. И говорить лучше о жизни, о работе, о детях. Но неожиданная встреча в родном селе с его старшим братом всколыхнула во мне желание рассказать о Секрете и его награде за трусость.
Акмолинский лагерь жён изменников родины был ликвидирован в середине пятидесятых. На его базе был создан совхоз, который возглавил последний начальник АЛЖИРа. Где-то в те же годы этой бывшей 26-й точке КАРЛАГа было присвоено милейшее название –село Малиновка. Пока мы подрастали, село выросло в крупный посёлок городского типа, основой хозяйства которого было птицеобъединение. Руководство объединения заботилось о сельской школе и своих будущих кадрах. Девчонки ещё до окончания средней школы обучались профессиям птицеводов, а мальчишки осваивали сельхозтехнику и полностью проходили программу обучения на водительские права с
категорией управления грузовыми машинами. Такую программу прошёл и Секрет. Поэтому к моменту призыва в армию он уже был профессиональным водителем. Понятно, что его профессия в армии была очень востребована и сразу же после курса молодого бойца он врос в КАМАЗ и через какое-то время уже начал ходить в рейсы из Кушки в Шинданд, где базировался их танковый полк.
В Шинданде через авиационный гарнизон проходила дорога и недалеко от аэродрома находилось расположение автобата. Мы всегда обращали внимание на то, как приходили с похода колонны. Когда им удавалось пройти маршрут без потерь, то они приветствовали гарнизон протяжными гудками своих сигналов. В других случаях машины въезжали молча.
В тот раз небольшая автоколонна благополучно прошла почти весь путь от Кушки. Везли боеприпасы и уголь для своего полка. По трассе уже какое-то время было более-менее тихо. На самом опасном участке пути в районе Герата дорогу прикрывали другие части. А на открытых плато нападать на колонны духи боялись. Ведь продвижение колонн страховали вертушки и авиация, базировавшаяся в Шинданде. Сохранялось очередное зыбкое перемирие и для охраны колонны были выделены только один БТР и
один танк, шедший замыкающим. Командовал группой зампотех, ехавший на БТР в голове колонны. Комбат Барков, мужик крупный по комплекции и конкретный при постановке задачи до такой степени, что все подчинённые при этом немели и втягивали головы в плечи, строжайше приказывал держать боевой порядок в колонне и идти тесной группой, чтобы было обеспечено огневое прикрытие. Все так и делали. Секрет крутил баранку своего КАМАЗа и глотал пыль идущих впереди машин. Когда въехали в небольшую зелёнку, он обрадовался. Эта зелёнка была недалеко от Шинданда. Они ещё как-то специально приезжали сюда за дёрном, когда благоустраивали площадку
возле памятника в полку. И вот здесь это и случилось.
Когда по кабине хлестануло пулями, Секрет сразу ничего не понял. Он только удивился, что левая нога вдруг онемела. Когда увидел, что штанина намокает от крови и нога совершенно его не слушается, то им овладел натуральный страх. Всё происходило очень быстро. Машины в колонне задёргались. БТР и танк начали поливать из пулемётов зелёнку. Не справившись с шоком и не понимая в тот момент как переключить скорость и сбавить ход, Секрет нажал педаль газа до пола, вывернул машину из колонны и помчался вперёд. Он никак не мог поверить, что это происходит с ним. Боли нет. Левая нога не слушается. Где колонна он уже не знает. Он то кладёт свой АКМ на колени, то скидывает его на сиденье справа, понимая, что стрелять всё равно не сможет. Но потом опять для чего-то тянет автомат и прижимает его к животу. Понимает только одно – надо ехать как можно быстрее. Ведь больше он всё равно ничего не может.
Что было дальше, Секрет толком не помнил. В голове был туман и ощущение нереальности. Наступала апатия и сознание не хотело понять отчего это. Может шок. Может выкуренная накануне с пацанами афганская травка.
Но он помнил и видел дорогу. И понимал, что нужно ехать. Уже и испуг прошёл. Уже было всё равно. Мысли путались. Что-то с ногой. Комбат будет встречать. Где-то колонна. Теперь всё рано. Он хотел только одного: чтобы дорога закончилась. Он так устал. Так хотелось отдохнуть…
Секрет доехал прямо в расположение батальона, выключил двигатель, открыл дверь и даже вылезал из кабины. Он помнил, что вылезал. Но сознание, наверное, оставило его одновременно с тем, как ноги коснулись земли.
Очнулся Секрет уже после того, как медики что-то сделали с его ногой. Друзья спешно принесли какую-то форму и помогли переодеться. За одним просветили обо всём, что случилось. Ребята сказали, что пулей ему вынесло коленную чашечку. Подобрали его под колёсами КАМАЗа без сознания. Левый ботинок был залит кровью. Сначала подумали, что ему ступню тоже разворотило. Но оказалось, что она целенькая. Колонна вскоре за ним тоже прибыла, проскочив зелёнку без потерь. Комбат на построении сказал, что за спасение машины и
проявленное мужество его представят к награде. А потом погрузка в самолёт и отправка в ташкентский госпиталь. Всё было не важно. Надо было что-то делать с ногой. Это потом уже Секрет вспоминал, что там остался и незаконченный дембельский альбом, и форма, и какие-то личные вещи. А тогда из-за большой потери крови он мало что понимал и только покорно лежал на носилках.
В госпитале перенёс несколько операций. Скрутили болтами какие-то косточки, потом воткнули пластиковую коленную чашечку и всё в конце концов как-то прижилось. Жизнь продолжается. А награду он так и не получил. Наверное, комбат не успел отправить представление. Позже Секрет узнал, что вскоре после его ранения комбат Барков вместе с командиром полка на БТРе подорвались на противотанковой мине. Командира полка разорвало пополам. Нижняя часть осталась на месте, а верхнюю унесло за много метров. Баркова осколками считай и не поранило. Но взрывом выбросило очень высоко и он, упав на камни, сильно переломался и поотбивал себе чего-то. Когда
я крайний раз разговаривал с Секретом, то он сказал, что звонил в Курган своему однополчанину. И от него узнал, что комбат Барков уже умер. Каждому суждено пройти свой путь. Прошёл свой путь на войне и Секрет. И продолжает жить. За себя и за тех, кто с той войны не вернулся.
10.02. 2015г
Сообщение отредактировал Стас - Суббота, 14.02.2015, 10:26 |
| |
| |
| MiG-29 | Дата: Вторник, 07.04.2015, 07:20 | Сообщение # 189 |
Лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 67
Репутация: 0
Статус: Offline
| Станислав, с удовольствием прочел твои воспоминания о детстве и не только. Гробовое молчание на сайте, в силу известных обстоятельств, несколько угнетает. Но время лечит любые недуги. Весна на дворе. В Казахстане наступает прекрасная пора. Удачи тебе в этот период во всех добрых начинаниях.
|
| |
| |
| Стас | Дата: Понедельник, 18.05.2015, 04:01 | Сообщение # 190 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
| Вся группа, окружив Его, быстрым шагом устремилась к лестнице,
находившейся в конце школьного коридора. Их классы были на втором этаже и нужно
было успеть занять свои места до прихода учителей. Я зашёл в класс физики.
Изо всех сил стараясь быть спокойным, придвинул свой стул, сел и
положил руки перед собою. И вот здесь мне стало совсем страшно.
Я чувствовал, что сердце хочет выскочить из груди. Никогда в жизни ни до, ни
после этого случая я не испытывал такого стресса. Лицо и шея горели. Вены на
руках вздулись и я своими глазами видел в них биение пульса. Удары сердца били
во мне как удары колокола в набат. Каждый его удар отдавался волною во всём теле.
Мне казалось, что эти удары уже слышны окружающим. Антон, сидевший рядом со мой, спросил:
- Ты что такой красный?
- Он только что был здесь с пацанами. (Мне странно было слышать свой
голос, заглушаемый ударами сердца) Я достал его одним ударом. После уроков хочет биться один на один.
Антон сделал многозначительную мину и коротко, но красноречиво пожал плечами.
Да, да! Ты как всегда прав, дорогой друг! Но часто ли в своей жизни мы поступаем согласно здравой
логике? Есть что-то ещё, что движет нами в такие мгновения. И что из этого было
верным, а что нет, мы понимаем уже позже.Таким же безумством выглядел когда-то и тот случай,
который произошёл несколько лет назад , когда мы едва только выросли из категории шмакадят и
стали пятиклассниками. В одну из хороших зимних ночей выпало много пушистого
свежего снега. Добежав утром в школу, мы с нетерпением ждали большую перемену,
чтобы побеситься в школьном дворе. И когда перемена наступила, все выскочили на улицу,
начали бегать, толкаться и кидать друг в друга снежками.
Не знаю, с чего всё началось. Я увидел их уже тогда, когда Антошка лежал на спине в
снегу, а сверху на нём сидел другой наш одноклассник - Боря Лапшин.
С учёбой у Борьки дела не ладились. Он был второгодником. Выше и сильнее всех нас.
Он был не злой и не вредный. Но тумака от него легко можно было получить,
если у Борьки не хватало других аргументов в споре. Пацаны нашего класса были очень рады,
что Лапшин остался на второй год и его определили к нам. Дело в том, что у Борьки
было одно умение, которое было тогда для нас едва ли не самым важным в нашей
щенячьей пацанячьей жизни: он очень хорошо играл в футбол! И поэтому футбольная команда
нашего класса почти всегда выигрывала!
Не знаю, чем Антошка его так разозлил, но Борька, оседлав приутопленного
в снегу одноклассника, яростно трепал его, схватив за отвороты школьного пиджачишки и,
не отпуская захвата, тыкал его кулаками в скулы. Лицо и волосы Антошки были в снегу.
Тесный мальчиковый пиджачок, схваченный за отвороты крепкими руками Борьки, сковывал
плечи и не давал Антошке размахнуться. Вокруг уже собрались зрители.
Увидев отчаянное положение одноклассника, я и тогда поступил необдуманно.
А как надо было? Разве можно знать всё наперёд? Я не знал этого и закричал:
- Борька! Отпусти его!
- Отойди! – огрызнулся разъярённый Лапшин.
- Да отпусти ты его! Хватит!
- Отойди! Или тоже получишь!
- Отпусти! - не унимался я, слегка толкнув в плечо оседлавшего Антона Борьку.
Ах вот, оказывается, как должна была закончиться эта сцена! Кто бы знал…
Разъярённый Лапшин, бросив Антошку, вскочил на ноги и со всей злости боксёрским замахом
влепил мне кулаком под подбородок. А много ли мне тогда надо было? Я почувствовал,
что меня оторвало от земли и перед моими глазами распахнулось небо.
Пролетев не знаю сколько, я навзничь рухнул в пушистый снег.
Мгновенно вскочив на ноги, ведь вокруг уже было много зрителей и ощетинившись
как котёнок, я сказал первое, что пришло в голову:
- Ну и что? Всё равно ведь отпустил.
Антошка в это время уже стоял на ногах и заправлял в штаны свою рубашку.
А Борис, едва сдерживая себя, прорычал:
- Сейчас ещё получишь!
Подскажите мне почему, но на этот раз я почему-то промолчал, отряхивая себя от снега.
Борис развернулся и, ни на кого не глядя, размашистым шагом пошёл к школьному крыльцу.
Круг зрителей быстро распался. Многие тоже поторопились в школу, чтобы не опоздать на урок.
Боли в подбородке я почти не чувствовал. А всё потому, что весу во мне было немногим больше,
чем в батиной меховой рукавице. С таким же эффектом можно было врезать плюшевому зайцу.
В классе, выкладывая красными и ещё мокрыми руками нужные для урока принадлежности, я услышал
голос Антона:
- Можно я буду сидеть с тобой?
Он стоял возле моей парты, прижимая к животу портфель, и серьёзным мальчиковым открытым взглядом
посмотрел мне в глаза, когда я поднял голову. Надо сказать, что и потом, сколько я его
помню, Антошка умел быть значимым в нужные моменты. На счастье за моею партой место
на тот момент было свободным. И я просто сказал:
- Садись.
С того дня и до последнего звонка в школе мы с Антошкой всегда сидели за одной партой и
никто никогда не пытался разлучить нас. Даже учителя. Хотя идеальным поведением на уроках мы не
отличались.
Вот и угадай тут, как правильно поступить в тот или иной момент. И
что в итоге можно получить. То ли хороший кулак поймать лицом. То ли друга найти на всю жизнь.
А то и одно и другое сразу. В комплекте.
И вот теперь после уроков предстоит биться один на один. Это будоражит. Это не даёт
быстро справиться с небывалым сердцебиением. Во время молниеносной
схватки внутри меня полыхнуло такое пламя энергии, которому потом не было выхода наружу.
Если бы я мог сколько-нибудь биться ещё. Если бы я мог бежать. Или если бы меня пронесли на пинках
и кулаках по коридору, то этому огню был бы выход наружу. Но, не имея никакого выхода,
пламя метнулось к сердцу и теперь оно грохотало, казалось, на весь класс. Мне было не до физики.
К счастью учитель меня на этот раз не трогал и к концу урока сердцебиение улеглось.
Один на один – это честь для любого пацана. Это уже не просто драчка ради развлечения.
Часто несправедливая. Не равная. Но и таких в детстве не избежать. Сносить тумаки
в игровых или настоящих баталиях мне было не привыкать. Всегда можно сделать
вид, что ты никакого удара и не почувствовал. А вот от унижения быть побитым
приходилось порою бежать. Поскольку я в детстве довольно долго был мелкий по
сравнению со многими сверстниками, то жизнь заставила изобрести для критических ситуаций
довольно спорный, но, как оказалось, очень эффективный способ.
Один из успешных случаев его применения произошёл классе в шестом.
Возле нашей школы проходил большой арык. Метров в пять шириною.
Его когда-то вырыли заключённые АЛЖИРа для полива большого огородного хозяйства лагеря.
По берегам были высажены тополя и ряды жёлтой акации, которые уже разрослись и сомкнулись,
оставив только несколько троп, по которым мы с вёдрами бегали к воде. Осенью, в начале учебного года,
водопровод в школе почему-то не работал и дежурные в конце уроков бегали за водою к этому арыку,
чтобы сделать влажную уборку в классах. Однажды и я, гремя ведром, помчался туда за водою.
Зачерпнув из арыка, я, мелко семеня ногами, стал подниматься по тропе и уже почти вышел к
школьному двору, как увидел, что дальше пути нет. Дорогу преграждал Кузьмин.
В школе это было имя нарицательное. Второгодник-рецидивист, учившийся в каждом классе
по два года и славившийся нехорошими поступками. Наёмник. Я это сразу понял, увидев в
полушаге за ним своего одноклассника – Тольку Ефимчука. Это был скользкий пацан
с очень жидкими голубыми глазами без дна, в которых никогда ничего нельзя было прочитать.
Однажды он хорошенько получил от меня за подленький поступок и теперь, обретя
такого дружка, решил его руками поквитаться со мною. К тому же, он болезненно ревновал меня к одной
пухлогубой однокласснице с толстою завораживающей косой.
Ситуация была практически безвыходной. Сопротивляться такому верзиле бессмысленно.
Только доставишь ему удовольствие. А если ещё и Толька дотянется потом своею
трусливою рукой, то это будет совсем унизительно. Решение пришло мгновенно. Был только один
нюанс в этой идее - концовку невозможно было предсказать. Но это меня не
остановило. Наверное, в моём пацанячьем подсознании уже утвердилась
мысль, что такое ощущение со мной не впервые. Надо действовать. А там видно будет.
Пока Кузьмин, скабрезно улыбаясь, собирался сказать что-то, ласкающее ему слух, я
приблизился к ним вплотную и сходу, привстав на цыпочки, наотмашь влепил
наёмнику кулаком по физиономии. Как уж я попал ему – не знаю. Мне нужно было
выиграть только полсекунды. И я их получил! Нырнув под руку оторопевшего Кузьмина и
бросив ведро, я рванул от них что было мочи. Оглянулся я только у крыльца школы.
И был очень удивлён, что преследования не было. Не думаю, что я мог нанести верзиле
существенный ущерб. Скорее всего, он был так раздосадован самим фактом получения
по морде от какого-то конопатого щегла, что мог призвать к ответу своего подленького спутника.
И хорошенько отделав его, вполне удовлетворился этим. Чем же иначе объяснить то, что ни он,
ни Толька никогда больше не делали попыток поквитаться со мною? Вот тогда я и
усвоил спасительную истину: если перевес не на твоей стороне, то бей первым и делай ноги!
Противник в соплях. И ты сам не трус, хоть и убежал. В другой раз этот соперник предпочтёт просто
не связываться с тобою. Мало ли чем может закончиться очередная попытка прижать этого вёрткого краснокожего?
Кличка Краснокожий приклеилась ко мне благодаря не обильным конопушкам на лице.
Она была навеяна фильмами про индейцев, которые мы тогда с упоением смотрели в
сельском клубе. Одни названия чего стоили! Давайте вслушаемся вместе хотя бы только в мелодию названий тех фильмов:
«Виниту- вождь апачей», «Последний из могикан», «Белые волки», «Зоркий Сокол»,
«Золото Маккены», «Чингачкгук- Большой Змей»…
Мне нравилось, когда меня называли Краснокожим или ещё лучше – Чинганчгуком. Правда не нравилось, когда пацаны
добавляли к этому что-то типа
Чинганчкгук – Жидкий Понос или что-то в этом роде. Одно у меня нельзя было отнять. По деревьям я
лазил как натуральный краснокожий и преграды преодолевал не хуже Чинганчкгука. Небольшие заборы –
кувырком через плечо, как делал это киногерой, не выпуская винтовку
из рук. А преграды повыше брал с разбега. Толчок, полёт рыбкой и при приземлении
смягчаю удар кувырком через голову. Вскочил по инерции на ноги и – в отрыв, пока преследователь пыхтит,
перелезая через забор. Этому трюку мы активно тренировались с Антоном в спортзале с помощью коня и расстеленных
матов. Благоразумный Антон рыбкою через забор не прыгал. Поэтому ни у кого не
возникало подозрений, что с головою у него не в порядке.
После уроков мы с Антоном не стали спешить. Было ясно, что соперник и зрители в нетерпении ждут во дворе.
Пусть подождут. И пусть схлынет основной поток учащихся после занятий. Драться по-настоящему
мне всегда не нравилось. Одно дело инсценировать в наших играх схватки индейцев с «белыми волками».
Или, задыхаясь пылью, бороться до изнеможения в пожухлой
скудной траве с такими же оболтусами, как и сам, находя в этом признаки какой-то невероятной романтики.
Но выходить на бой с осознанным намерением причинить боль другому человеку – это
совсем другое. Тут нужна веская причина. Сегодня же я этой причины для себя не видел.
Понято, что сопернику нужен реванш, чтобы восстановить свой статус. Но не лучше ли было бы ему успокоиться?
Ведь сам виноват на сто процентов. Не надо было нарываться.
Люди очень любят, чтобы в жизни всё было прекрасно! Особенно глупость.
Сколько прекрасных солнечных дней с древнейших времён было потрачено для смертельных сражений!
Целые армии ложились изрубленными на фоне прекраснейших пейзажей. И этой глупости правители и их народы
всегда старались найти благовидное оправдание. Сколько упоительных утренних зорь или завораживающих
зимних дней было потрачено гениями души и сердца, чтобы получить на дуэлях по куску свинца в кишки!
Гениальность так изобретательна, когда она плетёт интриги! Когда устраивает дворцовые заговоры, государственные
перевороты. Когда сочиняет эпиграммы на соперников на балу ради ангажемента от понравившейся дамы.
А порой и на своего же товарища. Шутки ради. Наверное, я мало знаю об этом мире. Как ни
напрягаю память, не могу припомнить ни одного примера, когда хоть какой-нибудь гений
избежал бы дуэли. Что уж говорить о прочих…
Сообщение отредактировал Стас - Вторник, 19.05.2015, 00:55 |
| |
| |
| bliznetch | Дата: Среда, 03.06.2015, 19:15 | Сообщение # 191 |
|
Майор
Группа: Проверенные
Сообщений: 81
Репутация: 1
Статус: Offline
| Приветствую всех , посещающих этот сайт ! С удовольствием читаю Станислава !!! Будет ли продолжение ?
И , может где-то недоглядел , вопрос по аббревиатуре - что значит АЛЖИР ? Про КАРЛАГ конечно догадываюсь , только территориально никак не соображу .
Цыденжапов Батодалай Дамдинцыренович
|
| |
| |
| Стас | Дата: Четверг, 04.06.2015, 19:18 | Сообщение # 192 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
| АЛЖИР - это 26-я точка КАРЛАГА - Карагандинского управления лагерей. Находилась эта точка недалеко от Акмолинска. После освоения целины Акмолинск был переименован в Целиноград. Сейчас это столица - город Астана. На этой 26-й точке был организован Акмолинский лагерь жён изменников Родины. Отсюда и аббревиатура АЛЖИР. Через него за многие годы прошло огромное количество заключённых женщин. Многие навсегда остались лежать в безымянных могилах. Знаешь, моё мужское самоощущение всегда задевала и коробила сама идея унижения женщин такою вот безысходностью. Мужей репрессировали. Детей отобрали. Женщин привезли в гиблую степь на вымирание. Причём это сделали не янычары. Не половцы-работорговцы. Не фашисты с их изуверским национализмом. Это сделали с женщинами вчерашние товарищи их мужей. И физические лишения, работа, лютые наши зимы - это ведь не самое страшное. Само страшное - неизвестность и безысходность. Ничего нельзя узнать о детях. Ничего не известно о мужьях. Отчаяние, поселившееся в сознании этих женщин стоит в ряду жесточайших обвинений мужскому сословию. Да. Были войны во все времена. И были тысячелетние традиции в этих войнах считать женщин добычею. Были надругательства и издевательства ради забавы. Было жесточайшее рабство. Но чтобы свой народ так обошёлся со своими женщинами - это нужно быть психически уродливым. Я вспоминаю в документальном фильме, который демонстрировали в музее АЛЖИРА, одна бывшая узница рассказывала какие бывали случаи массового отчаяния, которые наверное могут случаться только в таких вот женских лагерях. Бывало, что кто-то из женщин не выдерживал. Особенно из вновь прибывших. Слёзы прорывались наружу и она начинала плакать. Плакать страшно. Надрывно. Отчаянно. В голос. И тут не выдерживали другие. Плачь разливался всё шире и шире и вскоре уже все три сотни обитательниц барака стенали в отчаянном плаче. Прибегал вызванный охраной начальник лагеря и, стоя посреди барака, умолял:" Женщины, пожалуйста, не надо плакать. Пожалуйста. Не надо". Но от этих его слов плач становился только ещё сильнее...
Я хочу завершить рассказ. Сейчас не могу. Упахиваемся с посевной и многими работами и заботами. Так что пишу пока в голове. Укладываю там. Не знаю пока когда закончу.
|
| |
| |
| bliznetch | Дата: Четверг, 04.06.2015, 21:26 | Сообщение # 193 |
|
Майор
Группа: Проверенные
Сообщений: 81
Репутация: 1
Статус: Offline
| Понятно , спасибо .
Ужасно , если не сказать посильнее ...
А посевная - да , тяжелое занятие , зато потом , при удачном раскладе - какое чувство приятное , что смог всё это вырастить и собрать .
Ждём продолжения !!!
Цыденжапов Батодалай Дамдинцыренович
|
| |
| |
| Стас | Дата: Понедельник, 20.02.2017, 08:19 | Сообщение # 194 |
|
Генерал-лейтенант
Группа: Проверенные
Сообщений: 719
Репутация: 6
Статус: Offline
| Я тут разрабатываю руку и вспоминаю букавки. Решил дописать неожиданно очень длинный и аэродинамически несовершенный рассказ "Секрет и награда за трусость". Если пить будет нечего, а в магазин бежать лень, то почитайте на досуге.
Добавлено (23.12.2015, 14:31)
---------------------------------------------
В атаку он пошёл сразу. Я знал, что это будет. Ведь он, так же как и я, думал о предстоящем бое. Планировал и визуализировал начало схватки. А возможно и её триумфальное завершение. И он сам, и многочисленные зрители кипели от нетерпения. Теперь уже им не объявишь: «Сдайте билеты в кассу. Представление отменяется». Народ требовал зрелища! Поэтому, когда мы с Антоном вышли из школы,беспорядочный шум в толпе пацанов перешёл в горячий шёпот. А он с бледным лицом стоял неподвижно в кругу своих друзей и целился в меня из двустволки своих чёрных глаз. Я испугался, увидев его лицо. Кровавый шрам показался мне пугающе большим. Он широко разошёлся и был заполнен свежей студенистой жидкостью алого цвета. Наверное, он и урок пропустил. Иначе учитель отправил бы его в больницу, чтобы шов наложили. Но он рвётся в бой, чтобы восстановить свой статус. Считает, что это сейчас важнее всего. А уж зрители, так те вообще в полном восторге от предстоящего представления!
Погода - просто сказка! Окаймляя школьный двор, шеренгами стояли кусты жёлтой акации, ещё не сменившие потускневшую к осени зелёную униформу. А над ними возвышались посадки вязов, тополей и клёнов в шикарных нарядах, специально одетых на сегодняшний осенний бал! Огромное, как оранжевый парашют, солнце, зависнув в прозрачной голубизне сентябрьского неба, источало мягкое приятное тепло и завораживающе играло осенними красками. В этих красках купалось всё вокруг: наш огромный школьный двор со спортивною площадкой, все деревья, подстриженные ряды кустарников, пёстрая публика, образовавшая вокруг двух малолетних гладиаторов большой круг и разноцветные осенние листья, обильно усыпавшие арену предстоящей схватки. Для полноты картины в стиле жанра не хватало только одного – чтобы эти листья окропила пролитая кровь. А как же?! Всё в этом мире должно быть прекрасно! Особенно глупость!
Мой секундант молчал, от волнения забыв дуэльный регламент, который мы уже изучали на уроках литературы. Вместо него решил сказать я. Но сказал, кажется, что-то не то, что могло бы заинтересовать моего противника:
- Зря ты лезешь. Сам ведь виноват.
И выговорить эту фразу до конца я не смог. Он вогнал мне её обратно как кляп, неожиданно разрядив в мою голову обойму жестоких ударов! Он опять всё делал правильно! А я знал, что так и будет. Уложить меня мощной молниеносной атакой в первых секундах боя –это очень привлекательный замысел. И я был готов. Не жалея своих рук, я встретил его удары блоками. Когда получалось, то бил в ответ, стараясь нанести удары по мышцам рук, чтобы боль остудила его напор. До лица в такой ситуации всё равно ведь не дотянешься. Но получалось плохо и я, наверное, лупил так же, как и он - куда попало. Это было совсем не то, что я планировал. Теперь, когда я увидел этот его свежайший кровавый шрам, я уже не мог бить по лицу. Да! Моему сопернику непременно нужна была моя кровь, чтобы восстановить статус. А я с ужасом думал, что моя рука может попасть по его живой ране. К тому же я успевал сообразить, что если я снова попаду в то же место, то это будет равносильно моему поражению. Ведь тогда скажут, что я специально так подло ударил. Но и он берёг свою голову изо всех сил. Кровь у него могла пойти просто от резких движений или от запредельного артериального давления во время драки. Короче, получалось так, что если я опять пущу ему кровь, то это будет означать, что этот бой мы проиграли оба. Он был в злом отчаянии. Пробить мою оборону ему никак не удавалось. А я отбивал ему руки сколько мог, преодолевая боль. Нужно было только перетерпеть. Никто ещё не умирал от такой боли. Это только с непривычки страшно. Потом всё быстро пройдёт. И нужно не подавать виду, что тебе самому хоть сколько-нибудь больно.
Наступал момент кульминации. Кто-то должен был дать слабину. Я точно знал, что это будет не он! Этот пацан был очень крутой закваски.Такой будет биться до конца. И мне тоже никак нельзя было уступить ему. Ведь он именно для этого и вызвал меня на бой, чтобы доказать всем, что он сильнее. Мы оба боялись. И этот страх придавал нам силы. Но его положение было сложнее. Свежая рана, огорчение от первого поражения, совершенно отбитые руки, тяжёлое дыхание. Как же закончить эту бойню? Драться уже противно. Но и закончить невозможно!
Знакомый зычный крик учительницы, только что вышедшей из школы как удар линейки по столу хлестанул над школьным двором:
- Что это вы там устроили? Прекратить немедленно!
Всё. Руки сразу опустились. Зрители начали рассыпаться в разные стороны. Мы тоже смешались с толпой и вся пацанва быстро растеклась своими тропами со школьного двора. Какое облегчение! Какое облегчение – выдержать бой и при этом не унизить соперника. Я тогда ещё не знал, что это конец. Он так и не зашил эту трещину. И потом при встрече всякий раз показывал мне пальцем на шрам, резко выделявшийся на его юном лице и многообещающе пронизывал меня взглядом. Но дуэль не возобновлялась. Потом мы оказались в одной секции вольной борьбы. А её членам по кодексу чести драться было нельзя. Он всё пытался вызвать меня на поединок на ковре. Я какое-то время отказывался, так как мало соображал ещё в борьбе. Но потом понял, что он не отстанет и мы, наконец, обнялись в поединке. К тому же и зрители были почти всё те же. А дальше…
Дальше и рассказывать то нечего. Мы пыхтели на дерматиновых матах долго и бестолково, но никто никого так и не победил. Вот с того дня я и стал замечать в его глазах добрую смешинку. Он всё продолжал при встрече показывать мне на свой
шрам, но при этом в глазах были тёплые искорки, а на лице улыбка. Я был очень благодарен ему за это и тоже улыбался в ответ. Мы совершали ошибки и делали глупости. Мы даже пролили кровь. Но что-то увело нас от вражды. И более того – мы стали дороги друг другу. Наши родители выжили в годы репрессий, построили на развалинах АЛЖИРа новое село и новую школу для нас. А потом выпустили в самостоятельную жизнь. Мы не учились этому на пафосны речах, звучащих сейчас с экранов телевизоров. У нас была другая школа. Простая школа жизни. Нужно только правильно учить её уроки. Я рад, что у нас это получилось. 22.12.2015г
Добавлено (20.02.2017, 08:19)
---------------------------------------------
Встать! Выходи строиться!
Что? Непривычно? Никто даже и не дёрнулся. Всё верно. Теперь у каждого есть своё суждение обо всём на свете
и это его суждение всегда на первом месте. Это когда-то личные интересы курсанта или лётчика были на десятом месте.
Главным было исполнение служебных обязанностей и всё то, что способствовало успешному выполнению полётного задания.
И если ты вдруг вздумаешь иметь другое мнение, то заслужишь всеобщее осуждение и образцово-показательное порево на
комсомольском или партийном собрании. Причём, на коммунистическом партийном собрании. Поскольку других партий
и в помине не было. А кто были мы? Мы были дураками тогда? Или мы дураки сейчас? Кто как себя ощущал тогда?
И как мы ощущаем себя сейчас?
Предчувствую, что ответ будет неоднозначным. Настолько неоднозначным, что практически все предпочтут в ответ просто промолчать.
И наверное это правильно. Лучше оставаться со своими мыслями в глубине своего сознания и не впадать в сентиментальность.
А потом пройдёт ещё сколько-то лет и мы растворимся во времени, как будто нас и не было. Как будто мы не мечтали. Как будто не любили.
Как будто мы не боялись ни бога, ни чёрта. И в истории останемся лишь мешковатыми прокладками между чашкою НАЗа и приборною доской.
Кто мы? Кем мы были? И кто мы сейчас?
Опять вернулся к афганской теме. Может быть и напрасно. Кто знает? Пусть время рассудит. Просто это было. МЫ БЫЛИ! А там время пусть просеет всё через своё сито и вышвырнет ненужный мусор истории нашего поколения. А вдруг нас и правда не было с точки зрения истории? Или нас сейчас нет???
Кто мы? Кем мы были? И кто мы сейчас?
Перед Новым годом дописал рассказ. Он отлежался как следует. В Москве прочитал его Саше Андрееву - однополчанину, с которым воевали в Баграме. И вместе с ним - командиру полка Назарову и первому своему командиру звена в полку Петру Тараненко. Имел честь представить его и нашему товарищу - Толе Самосюку. Того, что было не изменишь. Я написал как это было. Наверное это конец афганской темы. Не люблю войну.
Сын сделал мне какой-то гугл-диск. Я школьным товарищам и односельчанам отправлял что-то. Если он у вас откроется просто как ссылка или через поисковик, то кто-нибудь дайте мне знать. А то он был заблокирован и я не знаю как сейчас работает ссылка. Сам то я всегда мог зайти на неё. А другие нет. Вроде исправил. Там то читать будет гораздо удобнее. На диске откройте рассказ "Без права умереть".
Вольно! Разойдись! https://drive.google.com/file....sharing
Сообщение отредактировал Стас - Пятница, 24.02.2017, 07:57 |
| |
| |
|
