Как всё начиналось…

В памяти остался один сюжет о том периоде, когда мы уже отвоевали целый год и нам на замену прилетели ребята из Староконстантинова. И вдруг решил вспомнить, как же мы начинали.
Открыл снова свой красный блокнот и прочитал то, что давно стёрлось из памяти.

12.08.86г. Прилетели в Шинданд. Построение. Приветствие. Баня. Ужин на «ранчо», продолжение в модуле.
13.08.86г. Наземная подготовка. Жара, душ, бассейн. Отправил Лене два письма.
14.08.86г. Предварительная. Подготовка карт, тетрадей.
15.08.86г. Облёт на спарке (п-к Хаустов). Облёт парой с Лугиным + фотобомбометание и фотострельба в районе точки и снова подготовка.
16.08.86г. В 6.30 утра первый боевой вылет. Ущелье в горах Лор-Кох. 2 х ФАБ-500. Потом полёт на сложный пилотаж на спарке. А вечером вводная – удар 36 км от точки. Ущелье в горах. 2 х ФАБ-500 и 2 х ФАБ-250. Сбит афганский командир полка и вертолёт ПСО. Никого из них не нашли.
17.08.86г. День авиации. С утра – прикрытие удара в северо-западном уголке Афганистана. Видны Иран и СССР. Били на границе с Ираном. Нашему Су-17 снесли половину подвесного топливного бака из ДШК и пробили гидросистему. Домой долетел.
Я постригся налысо! Ха-ха! Ещё письмо Лене.
18.08.86г. Три полёта на прикрытие в тот же район. Налёт 3.5 часа. Жара. Ветер 25 м/с. Пыльная буря. Летали.
20.08.86г. Полёт на прикрытие. Проводили домой ребят из Пярну. Они ушли на Мары!
Пришёл результат первого удара (совместно со стариками) в Чагчаране: 20 убито, 38 ранено, 1500 единиц оружия уничтожено. Началась наша война…..
21.08.86г. Опять вылет на прикрытие. До этого «Градом» уничтожили одну банду. Другая после переговоров с демократами сдалась. Внизу «сухие» бьют по духам. Идёт высадка десантов.
22.08.86г. И снова прикрытие. Продолжается высадка десантов. Привезли на Ми-8 пять пленных душманов. Вышли посмотреть. Непривычно…

Мы с большой теплотой вспоминали, как душевно нас встретили ребята из Пярну и, вместе с тем, не шутя и сходу дали нам понюхать пороху. Тот первый вылет в горы Лор-Кох запомнился своим новым и жутким ощущением. Этот горный выступ к югу от Шинданда, вклинившись в пустыню Хаш, возвышался над уровнем моря больше чем на две с половиной тысячи метров. Издалека он напоминал лежащего медведя и очень походил на увеличенную копию известной горы вблизи всесоюзного пионерского лагеря «Артек». Но при подлёте ближе и с определённого ракурса, мы с изумлением обнаружили, что у этой «медведицы» её огромная задняя часть тела, как и положено, разделена строго пополам узкой и глубокой трещиной! Дно этого узкого ущелья почти всегда было в тени и с высоты не просматривалось. Там то частенько и прятались караваны духов после ночного перехода по пустыне.
Группа занимает тщательно рассчитанную высоту ввода и вот уже ребята из Пярну первыми сваливаются в пикирование. Держусь за Сашино крыло. Очень энергичный ввод, чтобы не потерять много высоты. Угол пикирования 45* и вот мы уже несёмся очертя голову к этой жуткой медведице прямо в …..трещину!
Когда свистишь с таким углом рогом в землю, то линию горизонта не видишь, зато кажется, что стены ущелья уже мелькают по бокам. Боюсь бросить взгляд на высотомер. Приклеился у Сани под крылом и оцепенел, таращась на скалы внизу. А вдруг он неправильно считал показания высотомера, занимаясь прицеливанием, и ошибся на 1000 метров?! А, ладно! Даже если так, то выводить всё равно уже поздно! Трендец! Сейчас короткий «шмяк» об дно ущелья и кончилась твоя война! Две полутонные дуры отвалились от самолёта ведущего. Через сотую долю секунды сошли мои и самолёт радостно подпрыгнул вверх. Противоперегрузочный костюм обхватил живот и ноги. Я заорал, помогая себе преодолеть перегрузку. Когда нос самолёта перестал чертить по скалам и перед глазами распахнулось голубое небо, я понял что мы живы! Это было радостной новостью! И пришло осознание того, что всё, что было там, у «медведицы» в трещине, – это просто работа, которой теперь нам и придётся заниматься.
Независимо от стажа лётной службы, должности или горького опыта, полученного в разных переделках в мирное время, каждый переживал первые дни на войне по - разному.
У Сани, моего ведущего, незадолго перед Афганом родилась дочка. Моему второму сыну Семёну тоже не было и месяца, когда мы уходили на войну. Саша очень сильно скучал по малютке! Тяжело переживал разлуку. Однажды вечером лежит на кровати и вдруг со стоном начинает умолять кого-то: « Дайте мне кишлак! Дайте мне кишлак!». Я понимаю как ему больно, но сижу молча и ничего не могу сказать. Вот сука – война! На душе у нормального парня столько боли и обиды, что эта боль и обида превращается в злость и ему хочется сбросить её кому-то на голову, чтобы самому не сойти с ума! Если так плохо, то пусть будет плохо и больно ещё кому-то! Пусть бомбы разнесут вдребезги чьи-то дома, если война вырвала его самого из родного дома и разлучила с родными людьми! Понадобилось какое-то время, чтобы свыкнуться с новой обстановкой. Война – страшная штука. Для меня она была страшна не опасностями при выполнении боевых вылетов. При нашей то работе и в мирное время легко полный рот земли набрать. Страшнее то, как война ранит души людей.
Прибывшие нам на смену ребята из Староконстантинова тоже прошли через Лор-Кох. Ну, чтобы сразу до боли в сердце всё было ясно. И дальше – по полной! Когда плотно все заняты подготовкой и полётами, то некогда скучать и хандрить.
Одним из наших сменщиков был Валера Золотарёв. Крепкий парень, который поступил в ЧВВАУЛ с пятой или даже шестой попытки на пределе ограничения по возрасту. Его многие знали в училище. Я был знаком с ним давно. А ребята 79-го года выпуска всё подкалывали его за тренинги, которые Валера устраивал во время учёбы. Мы с Витей Минашкиным когда-то вместе с ним в спортзале отрабатывали удары, прыжки и блоки. А Валера ещё учился «самоконтролю», как он это называл. Какое-то время он каждый день клал в один из карманов лезвие безопасной бритвы. Помнить об этом всегда и везде было очень трудно и он жестоко резался! А потом ещё и подколки ребят терпел!
Так вот Валера вошёл в военную колею спокойно, но всегда, как только было время вечерами, прибегал в наш модуль и общался со своими однокашниками. У него не было сил сидеть в одной комнате со своим зам.командира полка.
Валера, наделённый талантом актёра – комика и интересной мужскою харизмой, очень прикольно рассказывал о своём ведущем. Этот опытный лётчик, немало повидавший на своём веку, попав в Афган, почувствовал себя здесь совсем неуютно. Лежит у себя на кровати и смотрит в потолок, а потом вдруг без всякого вступления начинает монотонный монолог: « Подполковник. Заместитель командира полка. Получил двухкомнатную квартиру! Дочка в МЕДИЦИНСКИЙ ИНСТИТУТ поступила!!! ЗАЧЕМ я сюда приехал?!?!?!»
А слова «медицинский институт» произносил ТАК значительно, с ТАКИМ ударением, гордостью и нескрываемой любовью к дочери, что даже голос дрожал, чего раньше с ним никогда не было. Потом лежит тихо и смотрит в потолок…
И вдруг снова: « Нет, скажи! Подполковник! Заместитель командира полка! Двухкомнатную квартиру получил! Дочка в МЕДИЦИНСКИЙ ИНСТИТУТ поступила!!! ЗАЧЕМ я сюда приехал?!?!?!»

(Стас) Серёжку Мединского в Баграме что-то занесло на КП и он там, весело перешучиваясь с планшетистками, разыгрался и, воспользовавшись моментом, незаметно убрал стул позади одной из них. Девчонка, шлёпнувшись на попку, расплакалась. Подружки и сам Сергей бросились её утешать. На беду Фурса был где-то рядом и подружки не нашли ничего умнее, как пожаловаться прямо ему. И что сделал командир всех лётчиков за такую мальчишескую глупость Сергея? Нет. Он не посоветовал ему набрать конфет в магазине или фруктов в лётной столовой и пойти осчастливить деваху извинениями, подарками и моровою чашкой чаю. Он приказал вернуть его документы на орден «Красной Звезды». В итоге, выполнив на войне три сотни боевых вылетов, Сергей единственный из летчиков нашего полка вернулся домой без боевого ордена. Как это называется – судите сами….. Такой вот был «командир».
_______________________________________________________________

Так получилось, что мне довелось прочитать афганский дневник Серёги Мединского, и кстати не мне одному.
(Этот дневник после гибели Серёги принёс в редакцию одной киевской газеты его отец.)
Это даже дневником назвать нельзя, просто пометки для памяти и уж ни как не для публикации.
Так вот, в этих заметках была затронута тема пролёта мимо ордена "Красной Звезды", причины, следствия , виновники. (Кстати в этом Серый никого кроме себя не винил) Никакие планшетистки с КП, их круглые попки
и ваш ком. полка не упоминались.

Вполне понимаю желание вылить на бывшего командира лишнее ведро помоев, но зачем привлекать к этому
процессу уже ушедших товарищей ?
Короче: Стас, фильтруй базар.

И ещё. Не знаю откуда у Сенько такая информация. В Афгане подломанная стойка была только у меня, когда я в Баграме садился с отказавшей гидросистемой с полными баками, подвесным баком и ракетами. Прорвал АТУ, подскочил носовой стойкой на старой автомобильной колее и она подломилась. Я был очень рад такому исходу полёта. Почему? Об этом позже. Это достойно отдельного рассказа.
Насколько я знаю, больше сломанных стоек в нашем полку не было. Может снова дыра в памяти? Не знаю. Но давайте предположим, что вот конкретно ты - командир полка. Перед тобой лётчик, который сделал три сотни боевых вылетов и на другой чаше весов подломанная стойка. Как поступил бы ТЫ на месте боевого командира? Так что лишать заслуженной боевой награды из-за сломанной железки - звучит не намного лучше. Кстати, по мне, в общем то, никаких выводов не было после той аварии. Выберу время - расскажу.
Кто был в Добрянке на первом курсе, тот вспомнит (если это не в области его дыры в памяти). К нам приезжал полковник Глотов - Герой Светского Союза, лётчик из полка Александра Покрышкина. Вот он тогда вживую подтвердил нам, что одна треть потерь самолётов на войне приходилась на взлёт-посадку. Но это не потому, что лётчик не герой. Он рисковал жизнью всякий раз уже со взлёта и до посадки. Просто это война-сука и самолёт - это всё таки железо, а оно ломается.

Добавлено (10.05.2009, 23:06)
---------------------------------------------
Что такое летать ведомым!
Чтоб удержаться в конце группы очень зависит от того оставляет ли тебе ведущий немного запаса или нет. Думает он о тебе или нет? Все это зависит от многого. Прежде всего это закладывается на земле. А в воздухе только шлифуется и проявляется. Это догма!
Общим о местах не столь отдаленных, особенность работы, МИГ -23 МЛА.
Как правило работали с больших высот, с круга и разных направлений. Парами сваливали с полупереворота! По-одиночке, как-то было дико. Сброс, по команде ведущего. Угол пикирования у крайнего ведомого, был трудно определяем. В таком положении «кренометр» работал неустойчиво. Такие углы, я называю «неба не видно». Если небо видно - угол маленький, если нет одна только земля - то что надо!
Пришлось мне немного полетать, на усилении в одном из полку. Ну совсем немного!
Мне не понравилось!
Все строилось по методике. Взлетели и понеслись под мудрым руководством. Куда? Зачем? Крайний - все время на максимальных режимах. Запаса нет! Ведущий пары, тоже на пределе. Вышли на цель. Свалили. Выскочили. Группа вся растерялась! Собираются по пути на точку! Начинаешь искать свою группу, место в группе по бортовым номерам. Сели. Выходит командир группы с довольным видом ну, как я сегодня дал…!
Не знаю, у нас такого не было. Даже крайним, ведомым всего полка, у меня всегда был запас, видя всю колбасу впереди. Здесь же нет.
Но мы тоже не лыком шиты, недаром слётывались и служили где надо. Ведущий мой всегда выкручивался, подрезал, срезал, предугадывал - но для меня запас всегда держал!
И сколько там, не находились на усилении. Методика не менялась!